Джурова Т. Чисто английская комедия // ПТЖ. 2010. № 4.
Все фотографии ()
То есть на штампах и стереотипах «чисто английской» комедии по-русски. Правда, у москвича Вадима Данцигера эта игра получается, пожалуй, чуть более тонкой и вкусной, чем у его предшественников. Он держит интригу и следует жанру — не столько комедии характеров, сколько неизменных типажей, действующих в условно-неправдоподобных обстоятельствах.
Здесь есть чисто английский флегматичный слуга, прикладывающийся к хозяйской бутылке. Чисто английский джентльмен, мизантроп и женоненавистник. Чисто английская невеста, рыжая хохотушка. Ну и так далее. У кого-то из актеров эти образы выходят мастерски и органично. Известно, что жанровые ограничения и рамки амплуа (а в театре Комедии уже сложилась своя система амплуа) не всегда стесняют актерскую свободу, часто, напротив, стимулируют воображение и заставляют импровизировать. Но в пределах дозволенного. Что касается самой Дороти Дот, пивной королевы, вдовушки, влюбленной в аристократа Гальстона и плетущей интригу, чтобы расстроить его помолвку с невестой, то у Татьяны Полонской образ как раз такой — четкий, неизменный и запоминающийся. Это сокрушительная женственность, против которой, как против лома, никто не знает приема. Она непробиваемо уверена в себе (даже в самых драматических обстоятельствах) и абсолютно счастлива, когда ей удается настолько вывести мужчину из себя, что он уже сам готов взяться за лом. Даже в страданиях агрессивная Дот снимает стресс тем, что хватается за огромные садовые ножницы и выстригает из садового куста… скульптуру микельанджеловского Давида. Единственное, что, пожалуй, не слишком дается актрисе, — это необходимая по роли легкость плетения интриги.
А вот у молодого Алексея Красноцветова легкость переключений, искусство моментального реагирования и обыгрывания ситуации (вроде бы не присущие его персонажу, простаку Фреди, племяннику Дот) — есть.
Режиссер мастерски обыгрывает некоторые ситуации. Например, когда фиктивный жених Дот Бленкинсол (Андрей Толшин) провоцирует ревнивца Гальстона порвать муниципальное разрешение на брак, свой и Дот (которого он, закоренелый холостяк, ужасно боится), а затем с блаженной улыбкой наблюдает, как бумажные клочки кружатся в воздухе. Толшину вообще очень удается его персонаж — ленивый и расслабленный, но собирающийся в пружину в тот момент, когда надо сыграть зверрррррскую страсть. Или защитить себя от матримониальных поползновений дам. Или сцена, когда юные влюбленные скачут вокруг крутящейся патефонной пластинки, отчаянно вытягивая шеи. Потому что на ней — их собственное, добытое Дот, разрешение на брак.
Драматические сцены органично перетекают в танец. Например, ссора жениха и невесты оборачивается танго, в котором если и есть что-то горячее, то это желание прикончить друг друга. Ссора Бленкинсола и Гальстона — тоже танец, но на ринге. Соперники в боксерских перчатках изящно кружат один вокруг другого.
Другое дело, что как ни обаятельны эти образы и сцены сами по себе, в спектакле отсутствует «точка сборки». Например, павильон с утонченными витражами модерн и зеленые боскеты художника Андрея Климова радуют глаз. Но чья это среда обитания? Безыскусной буржуазки Дот? Или только рамка для роскошно-вычурных костюмов леди Зеленджер и ее дочери? Желание поиграть с условно английским стилем оборачивается рядом общих мест. И в итоге автор обаятельной «Дороти Дот» Уильям Сомерсет Моэм на сцене театра Комедии с тем же успехом мог бы называться Оскаром Уайльдом, Бернардом Шоу, Брандоном Томасом или еще каким-нибудь куда менее известным тружеником жанра «чисто английской комедии».
Здесь есть чисто английский флегматичный слуга, прикладывающийся к хозяйской бутылке. Чисто английский джентльмен, мизантроп и женоненавистник. Чисто английская невеста, рыжая хохотушка. Ну и так далее. У кого-то из актеров эти образы выходят мастерски и органично. Известно, что жанровые ограничения и рамки амплуа (а в театре Комедии уже сложилась своя система амплуа) не всегда стесняют актерскую свободу, часто, напротив, стимулируют воображение и заставляют импровизировать. Но в пределах дозволенного. Что касается самой Дороти Дот, пивной королевы, вдовушки, влюбленной в аристократа Гальстона и плетущей интригу, чтобы расстроить его помолвку с невестой, то у Татьяны Полонской образ как раз такой — четкий, неизменный и запоминающийся. Это сокрушительная женственность, против которой, как против лома, никто не знает приема. Она непробиваемо уверена в себе (даже в самых драматических обстоятельствах) и абсолютно счастлива, когда ей удается настолько вывести мужчину из себя, что он уже сам готов взяться за лом. Даже в страданиях агрессивная Дот снимает стресс тем, что хватается за огромные садовые ножницы и выстригает из садового куста… скульптуру микельанджеловского Давида. Единственное, что, пожалуй, не слишком дается актрисе, — это необходимая по роли легкость плетения интриги.
А вот у молодого Алексея Красноцветова легкость переключений, искусство моментального реагирования и обыгрывания ситуации (вроде бы не присущие его персонажу, простаку Фреди, племяннику Дот) — есть.
Режиссер мастерски обыгрывает некоторые ситуации. Например, когда фиктивный жених Дот Бленкинсол (Андрей Толшин) провоцирует ревнивца Гальстона порвать муниципальное разрешение на брак, свой и Дот (которого он, закоренелый холостяк, ужасно боится), а затем с блаженной улыбкой наблюдает, как бумажные клочки кружатся в воздухе. Толшину вообще очень удается его персонаж — ленивый и расслабленный, но собирающийся в пружину в тот момент, когда надо сыграть зверрррррскую страсть. Или защитить себя от матримониальных поползновений дам. Или сцена, когда юные влюбленные скачут вокруг крутящейся патефонной пластинки, отчаянно вытягивая шеи. Потому что на ней — их собственное, добытое Дот, разрешение на брак.
Драматические сцены органично перетекают в танец. Например, ссора жениха и невесты оборачивается танго, в котором если и есть что-то горячее, то это желание прикончить друг друга. Ссора Бленкинсола и Гальстона — тоже танец, но на ринге. Соперники в боксерских перчатках изящно кружат один вокруг другого.
Другое дело, что как ни обаятельны эти образы и сцены сами по себе, в спектакле отсутствует «точка сборки». Например, павильон с утонченными витражами модерн и зеленые боскеты художника Андрея Климова радуют глаз. Но чья это среда обитания? Безыскусной буржуазки Дот? Или только рамка для роскошно-вычурных костюмов леди Зеленджер и ее дочери? Желание поиграть с условно английским стилем оборачивается рядом общих мест. И в итоге автор обаятельной «Дороти Дот» Уильям Сомерсет Моэм на сцене театра Комедии с тем же успехом мог бы называться Оскаром Уайльдом, Бернардом Шоу, Брандоном Томасом или еще каким-нибудь куда менее известным тружеником жанра «чисто английской комедии».
Вернуться к списку новостей
