Сергей Русскин: "На котурнах былых заслуг далеко не уйдешь"//Стрела.№33 (982)
Все фотографии ()
Его визитной карточкой, хочет он того или не хочет, наверняка,
есть и будет Серега из «Особенностей национальных охоты», «…рыбалки», «…политики»,
«…подледной ловли». При том, что на счету актера более полтора сотен кино- и
сериальных ролей. При том, что незадачливого Серегу в Сергее Русскине редко
узнавали и узнают, настолько они разные – артист и его персонаж. Зато заслуженного
артиста России Сергея Русскина хорошо
знают и любят питерские театралы – и по Театру комедии им. Н.П. Акимова, где он
служит с 2002 года, и по театру «Русская антреприза» им. Андрея Миронова, где
занят в нескольких спектаклях. А зрители старшего поколения помнят и по
Молодежному театру на Фонтанке, по театру «Комедианты».
На встречу с корреспондентом «Стрелы» Сергей Русскин приехал на велосипеде. Как и десять лет назад.
- Сергей Викторович, помните то наше интервью? Я тогда у вас еще спрашивал: «Вы прямо из магазина? Только что купили велосипед?»
- И что я ответил?
- «С чего вы взяли?» Дело в том, что рама велосипеда была в нескольких местах обмотана бумагой. «Велосипед не винтовка, - сказали вы.
- Это снайперу необходимо холить свое оружие, чтобы осечки не было. Я же слишком ленив, чтобы купить, да еще и распаковывать велосипед! А зачем? Дождик польет - бумага раскиснет и сама отвалится. Я предпочитаю не делать лишних движений…»
- Сегодня я по делам ездил в Купчино, на улицу Олеко Дундича: полтора часа туда - полтора обратно, и я просто без сил. Я же не спортсмен. Езжу не для наслаждения. Для меня велосипед – средство передвижения. И средство поддержания физической формы. Артист всегда должен быть в хорошей физической форме.
- Не выдающийся у вас велосипед какой-то…
- Очень скромный, дешевый. Потому что три у меня уже украли. И я понял: большие деньги на велосипеды лучше не тратить. Да в городе и не нужны скоростные велики.
- Вы по-прежнему беретесь утверждать: «Я ленив…»
- Я слишком ленив.
- О какой лени можно говорить - при вашей-то занятости в театре, в кино?! Вашей трудоспособности можно позавидовать.
- Это видимость! Обман чистой воды! Ну что вы! У меня полно свободного времени! Я позволяю себе быть ленивым. На сегодняшний день мое любимое времяпрепровождение – это чтение духовной и философской литературы. Либо просмотр хороших фильмов. Я не знаю, что такое скука. Не знаю, что такое сибаритство, сплин, меланхолия. Мне не бывает скучно – нигде и никогда. Потому что мне все интересно. Иду ли я по улице и рассматриваю здания, беседую ли с вами. Мне интересно, как и какие вопросы вы задаете, интересно почему они меня будоражат. Мне интересно жить. Любить. Творить. Если разобраться, мне всегда есть что делать. Я действительно всегда занят. Даже супруга говорит: «Сколько можно спать!» - «Я не сплю». – «А что ты делаешь?» - «Медитирую. Я думаю». Я смотрю сны. Я люблю смотреть сны. У меня потрясающие сны, и, вы знаете, я в них участвую. Я научился в какой-то степени управлять снами.
- Не записываете?
- Не записываю – запоминаю. У меня есть сны любви, сны совести. Сны стыда. Я просыпаюсь от того, что мне стыдно. Я могу проснуться, обливаясь слезами.
- Совесть обычно человеку не дает заснуть…
- Я со своей совестью очень хорошо сплю. Но если она меня во сне тревожит, я просыпаюсь. Засыпаю я хорошо. Знаете, почему? На мне нет греха. Я не делаю дурных поступков. Стремлюсь не делать.
- Это так не просто.
- Ничего сложного. Я не могу понять, почему люди воруют. Сколько и чего человеку надо? Есть пределы жадности, ненасытности? Человеку на самом деле очень мало нужно. Ему, прежде всего, нужно, чтобы он был здоров. Чтобы у него был кров над головой, чтобы были необходимые для жизни вещи. Если человек здоров, он может работать, если он может работать, значит, может зарабатывать. А если может зарабатывать, значит, у него будет и кров, и деньги на необходимые вещи.
Сейчас я, может быть, скажу глупость - простите. Мы все с постперестроечных времен развращены. С той самой поры, когда прилавки магазинов заполнились товаром. Вы страдаете от санкций? Я - нет. По-моему, страдают те, у кого большие запросы. Меня невозможно ущемить, нельзя заткнуть в угол. Потому что мне много не нужно. И многого не нужно. У меня нет зависти. Я не борюсь за себя ни в кино, ни в театре. Я не расталкиваю никого локтями, не требую: дайте мне роль! Спросите у Татьяны Сергеевны (Татьяна Казакова – художественный руководитель Театра комедии им. Н.П. Акимова – прим. авт.): я хоть одну роль у нее попросил?
Я вам сейчас передам ключ от счастья. И вы станете абсолютно счастливым человеком – как я. Я не вершитель своей судьбы. У меня есть господин – Господь Бог, он руководит моей жизнью, а я себя отдаю ему в рабство. Задача господина – заботиться о своих рабах. Обеспечить всем необходимым для того, чтобы раб мог ему служить. Огромное количество людей живет по другому принципу, они утверждают: я господин своей судьбы. И от них высшие силы отворачиваются. «Ты считаешь, что ты господин, ну так будь им. Посмотрим, что из этого выйдет». Я же поменял полярности. Я не господин, а раб. Это не значит, что я ни черта не делаю и ни о чем не думаю. И думаю, и делаю. Я служу.
- Значит, и из театра в театр вы переходили не по собственной воле?
- Наступает момент, когда ко мне приходят и предлагают: «А вы не хотите послужить большей сцене?» Также и в кино – вдруг звонок от режиссера: «Не хотите сняться в такой-то картине?» Повторюсь: я не прошу ролей. Они сами ко мне приходят. Почему? Потому что мой господин заинтересован и заботится о том, что бы, данный мне талант (лучше скажем – способности; я скромный человек), раскрылся. Я выхожу на сцену и говорю: «Позволь, Господь, я буду марионеткой в твоих руках?» И он позволяет. Для решения жизненных проблем есть два, не исключающих один другого, пути: аскеза – то есть ограничение в потребностях, чувственных и бытовых, и молитва.
- Поговорим о кино?
- Я вас слушаю.
- Простите, Сергей Викторович, но это я вас – с удовольствием -слушаю. Но в голове у меня полный раздрай. Передо мной - доктор философии, а ваш Серега из «Национальных особенностей» - простой русский парень…
- Ну, я бы не сказал, что он такой уж простой. Я играл не простого русского парня. Присмотритесь повнимательней: судьба все время испытывает Серегу, бьет его, а он не отчаивается, из любого испытания выходит и выходит обновленным.
- О, у вас и там философия!
- А иначе и быть не может?
- Да, но в основе сюжета всех «Национальных особенностей», принесших вам всероссийскую известность и любовь зрителей, элементарное пьянство…
- Вот природа-то и мстит человеку за это! Природа смеется и издевается над горе-охотниками и горе-рыбаками. «Вы приехали на природу водчонки попить? Так я вам сейчас устрою!». И начинаются приключения! В чем заключается «национальная особенность»? Русские люди едут не охоту не для того, чтобы убивать, а чтобы общаться. А, значит, и выпить. Герои первого фильма на всем его протяжении готовятся идти на охоту. А, когда, наконец, выходят, попадают в щекотливые ситуации. Они думают, что завалили лося, а оказывается - корову. Думают, что убили корову, а она оказывается живой! В «Особенностях» нет жестокости. А была бы - был бы совершенно другой жанр, а не комедия. Кто знал, когда снимали, что картина будет столь популярна и долговечна? 20 лет не сходит с телеэкрана. «Особенности» - настоящий бестселлер. Мне же просто повезло, что я участвовал в его создании.
- Сергей Викторович, маленьких ролей не бывает? Некоторые артисты обижаются: ах, эпизод! А кого-то, как, предположим, Сергея Филиппова, называют мастером, а то и королём эпизода…
- Совершено верно. Я артист - острохарактерный. Но в кино очень трудно под мою фактуру «подогнать» главную роль. Поэтому я не отказываюсь ни от одного предложения. В основном, конечно, предлагают эпизоды: 2-3-4 съёмочных дня, реже – 10-12. В год я снимаюсь приблизительно в 8-10 картинах. Грех жаловаться на невостребованность. Мы с вами разговариваем, а сколько людей в это время по всему миру смотрит тот или иной фильм «Особенностей»! Я убежден, что сейчас на планете Земля где-то кто-то обязательно смотрит картину с моим участием. Наш художественный руководитель Татьяна Сергеевна Казакова не устаёт повторять: «Актер – это судьба!» Я считаю, что у меня счастливая актёрская судьба.
- При том, что на профессиональную сцену вы вышли, не имея актерского образования…
- Да, 23 февраля 80-го года я защитил диплом в Кораблестроительном институте, а вечером играл в Молодежном театре в спектакле «Если иначе нельзя…» Не проработав ни оного дня инженером! По тем временам, это был нонсенс: актёр без специального образования, в государственном-то театре!
- Это говорит о высоком уровне художественной самодеятельности в городе Ленинграде?
- Мой приборостроительный факультет находится на Петроградской, и после лекций я каждый вечер бежал в народный театр во Дворец культуры Ленсовета. Владимир Малыщицкий создавал Молодёжный театр на базе студенческого театра ЛИИЖТа, которым руководил. Однажды Владимир Афанасьевич встретился с руководителем народного театра ДК Ленсовета Игорем Духовичем и говорит: «Мне дали возможность создать театр, а артистов меньше, чем требуется. У тебя нет на примете молодого талантливого?» - «Есть! – отвечает Игорь Геннадьевич. - Высокий, стройный, красивый…» - Как Карлсон! - Ну да! «И главное - безумно талантливый…» - «Пусть придёт покажется». Пришел. Показался. Проработав в Молодёжном театре 6 лет, я поступил в ЛГИТМиК на очную режиссуру, о чем нисколько не жалею. Мне было уже 30, а в таком возрасте на актерский не принимали. - Не могу не спросить про Учителя. Тем более, что 28 сентября исполняется сто лет со дня рождения Георгия Александровича Товстоногова. Вы поступили на его курс…
- На его последний курс… Первое и сильнейшее впечатление на меня Георгий Александрович произвел именно во время поступления, на коллоквиуме, то есть собеседовании. За столом – корифеи театральной школы. (Мне повезло: я учился у великих педагогов по всем дисциплинам!) Я сидел напротив Товстоногова. Георгий Александрович задал мне вопрос, и я, глядя ему в глаза, стал отвечать. Я выражал красивыми словами возвышенные мысли - мне даже в святом сне трудно было представить, что я на такое способен. Товстоногов молчал, до меня доносилось только его приглушенное сопение «угу, угу, угу», но с каждым «угу» я словно приобретал дозу наркотических веществ. Меня распирало от воображения, от своего интеллекта на тот момент довольно-таки скудного, мои примитивные суждения обретали глубинный, глобальный смысл. Из аудитории я вышел с ощущением катарсиса.
- Свой день рождения вы проведете в кругу семьи? На съемочной площадке? На сцене? -
На сцене. Я буду играть своего любимого доктора, не какого-нибудь, а философии. А накануне у меня – «Сплошные неприятности».
- Хорошо, что «Сплошные неприятности» - накануне, а не в день рождения!
- Вам в чувстве юмора не откажешь!
- Так ведь мы же – в Театре комедии.
- Театр комедии – философский театр. Глубоко философский. Безусловно, мы все, кто здесь служит, заложники жанра. Но Татьяна Сергеевна очень правильно говорит: «Русская комедия – это не комедия положений, это комедия состояний». Комедия внутренних состояний. Понимаете? Наша комедия – это смех сквозь слезы. А не комедия, когда - упал, встал, мордой, извините, в салат или в торт, и все!
- Зритель часто идет в театр «на актера». В Театр Комедии – на Веру Карпову, на Светлану Карпинскую, на Валерия Никитенко, на многих других замечательных артистов. Идет на Русскина. Вы не имеете права, даже в плохом расположении духа, его разочаровать.
- Театр обладает замечательным качеством: создание произведения происходит здесь и сейчас, на глазах у зрителя. Зритель присутствует при акте творчества. (В кино этого нет. В кино акт творчества зафиксированный.) В театре персонажи – живые. И мы, актеры, не можем штампы выдавать. Штамп, который у тебя был заготовлен со вчерашнего вечера, сегодня не годится, потому что сегодня все по-другому. Сегодня даже солнце взошло по-другому. Скажу банальность: каждый следующий спектакль не похож на предыдущий.
Мы все часто забываем, что главное в природе актера – перевоплощение. Когда ты как актер испытываешь настоящее наслаждение (на сленге – кайф)? Когда вдруг понимаешь, что ты как Сережа Русскин исчез – превратился в своего персонажа. У тебя появляется не характерный для тебя тембр голоса, интонации, которых ты раньше не замечал. У тебя уже и пластика совершенно иная. И это не значит, что ты под кого-то подделываешься.
Да, у тебя может быть какой-то буфер – известность, популярность, слава, медийность, но этот буфер растает через мгновение, если ты не сможешь действительно здесь и сейчас доказывать, демонстрировать свой высокий профессиональный уровень. На котурнах былых заслуг далеко не уйдешь.
- В чем вы видите главную задачу театра?
- Главная задача театра – катарсис. В театр люди идут для душевного, духовного омовения. Театр, если хотите, – это душ для души.
- Значит, театр всякого человека может сделать чище, лучше?
- Конечно. Но только – настоящий театр. Тот, который «заточен» под катарсис. Театр, как и любой другой вид искусства, может человека возродить – возродить для духовной жизни. А может и развратить. Как там у Юрия Левитанского? «Каждый выбирает для себя – женщину, религию, дорогу, дьяволу служить или пророку… Слово для любви и для молитвы каждый выбирает по себе…» Поэт очень точно все объяснил.
Беседовал Владимир Желтов, фото Галины Поповой.
http://issuu.com/gazetastrela/docs/strela_33_982
На встречу с корреспондентом «Стрелы» Сергей Русскин приехал на велосипеде. Как и десять лет назад.
- Сергей Викторович, помните то наше интервью? Я тогда у вас еще спрашивал: «Вы прямо из магазина? Только что купили велосипед?»
- И что я ответил?
- «С чего вы взяли?» Дело в том, что рама велосипеда была в нескольких местах обмотана бумагой. «Велосипед не винтовка, - сказали вы.
- Это снайперу необходимо холить свое оружие, чтобы осечки не было. Я же слишком ленив, чтобы купить, да еще и распаковывать велосипед! А зачем? Дождик польет - бумага раскиснет и сама отвалится. Я предпочитаю не делать лишних движений…»
- Сегодня я по делам ездил в Купчино, на улицу Олеко Дундича: полтора часа туда - полтора обратно, и я просто без сил. Я же не спортсмен. Езжу не для наслаждения. Для меня велосипед – средство передвижения. И средство поддержания физической формы. Артист всегда должен быть в хорошей физической форме.
- Не выдающийся у вас велосипед какой-то…
- Очень скромный, дешевый. Потому что три у меня уже украли. И я понял: большие деньги на велосипеды лучше не тратить. Да в городе и не нужны скоростные велики.
- Вы по-прежнему беретесь утверждать: «Я ленив…»
- Я слишком ленив.
- О какой лени можно говорить - при вашей-то занятости в театре, в кино?! Вашей трудоспособности можно позавидовать.
- Это видимость! Обман чистой воды! Ну что вы! У меня полно свободного времени! Я позволяю себе быть ленивым. На сегодняшний день мое любимое времяпрепровождение – это чтение духовной и философской литературы. Либо просмотр хороших фильмов. Я не знаю, что такое скука. Не знаю, что такое сибаритство, сплин, меланхолия. Мне не бывает скучно – нигде и никогда. Потому что мне все интересно. Иду ли я по улице и рассматриваю здания, беседую ли с вами. Мне интересно, как и какие вопросы вы задаете, интересно почему они меня будоражат. Мне интересно жить. Любить. Творить. Если разобраться, мне всегда есть что делать. Я действительно всегда занят. Даже супруга говорит: «Сколько можно спать!» - «Я не сплю». – «А что ты делаешь?» - «Медитирую. Я думаю». Я смотрю сны. Я люблю смотреть сны. У меня потрясающие сны, и, вы знаете, я в них участвую. Я научился в какой-то степени управлять снами.
- Не записываете?
- Не записываю – запоминаю. У меня есть сны любви, сны совести. Сны стыда. Я просыпаюсь от того, что мне стыдно. Я могу проснуться, обливаясь слезами.
- Совесть обычно человеку не дает заснуть…
- Я со своей совестью очень хорошо сплю. Но если она меня во сне тревожит, я просыпаюсь. Засыпаю я хорошо. Знаете, почему? На мне нет греха. Я не делаю дурных поступков. Стремлюсь не делать.
- Это так не просто.
- Ничего сложного. Я не могу понять, почему люди воруют. Сколько и чего человеку надо? Есть пределы жадности, ненасытности? Человеку на самом деле очень мало нужно. Ему, прежде всего, нужно, чтобы он был здоров. Чтобы у него был кров над головой, чтобы были необходимые для жизни вещи. Если человек здоров, он может работать, если он может работать, значит, может зарабатывать. А если может зарабатывать, значит, у него будет и кров, и деньги на необходимые вещи.
Сейчас я, может быть, скажу глупость - простите. Мы все с постперестроечных времен развращены. С той самой поры, когда прилавки магазинов заполнились товаром. Вы страдаете от санкций? Я - нет. По-моему, страдают те, у кого большие запросы. Меня невозможно ущемить, нельзя заткнуть в угол. Потому что мне много не нужно. И многого не нужно. У меня нет зависти. Я не борюсь за себя ни в кино, ни в театре. Я не расталкиваю никого локтями, не требую: дайте мне роль! Спросите у Татьяны Сергеевны (Татьяна Казакова – художественный руководитель Театра комедии им. Н.П. Акимова – прим. авт.): я хоть одну роль у нее попросил?
Я вам сейчас передам ключ от счастья. И вы станете абсолютно счастливым человеком – как я. Я не вершитель своей судьбы. У меня есть господин – Господь Бог, он руководит моей жизнью, а я себя отдаю ему в рабство. Задача господина – заботиться о своих рабах. Обеспечить всем необходимым для того, чтобы раб мог ему служить. Огромное количество людей живет по другому принципу, они утверждают: я господин своей судьбы. И от них высшие силы отворачиваются. «Ты считаешь, что ты господин, ну так будь им. Посмотрим, что из этого выйдет». Я же поменял полярности. Я не господин, а раб. Это не значит, что я ни черта не делаю и ни о чем не думаю. И думаю, и делаю. Я служу.
- Значит, и из театра в театр вы переходили не по собственной воле?
- Наступает момент, когда ко мне приходят и предлагают: «А вы не хотите послужить большей сцене?» Также и в кино – вдруг звонок от режиссера: «Не хотите сняться в такой-то картине?» Повторюсь: я не прошу ролей. Они сами ко мне приходят. Почему? Потому что мой господин заинтересован и заботится о том, что бы, данный мне талант (лучше скажем – способности; я скромный человек), раскрылся. Я выхожу на сцену и говорю: «Позволь, Господь, я буду марионеткой в твоих руках?» И он позволяет. Для решения жизненных проблем есть два, не исключающих один другого, пути: аскеза – то есть ограничение в потребностях, чувственных и бытовых, и молитва.
- Поговорим о кино?
- Я вас слушаю.
- Простите, Сергей Викторович, но это я вас – с удовольствием -слушаю. Но в голове у меня полный раздрай. Передо мной - доктор философии, а ваш Серега из «Национальных особенностей» - простой русский парень…
- Ну, я бы не сказал, что он такой уж простой. Я играл не простого русского парня. Присмотритесь повнимательней: судьба все время испытывает Серегу, бьет его, а он не отчаивается, из любого испытания выходит и выходит обновленным.
- О, у вас и там философия!
- А иначе и быть не может?
- Да, но в основе сюжета всех «Национальных особенностей», принесших вам всероссийскую известность и любовь зрителей, элементарное пьянство…
- Вот природа-то и мстит человеку за это! Природа смеется и издевается над горе-охотниками и горе-рыбаками. «Вы приехали на природу водчонки попить? Так я вам сейчас устрою!». И начинаются приключения! В чем заключается «национальная особенность»? Русские люди едут не охоту не для того, чтобы убивать, а чтобы общаться. А, значит, и выпить. Герои первого фильма на всем его протяжении готовятся идти на охоту. А, когда, наконец, выходят, попадают в щекотливые ситуации. Они думают, что завалили лося, а оказывается - корову. Думают, что убили корову, а она оказывается живой! В «Особенностях» нет жестокости. А была бы - был бы совершенно другой жанр, а не комедия. Кто знал, когда снимали, что картина будет столь популярна и долговечна? 20 лет не сходит с телеэкрана. «Особенности» - настоящий бестселлер. Мне же просто повезло, что я участвовал в его создании.
- Сергей Викторович, маленьких ролей не бывает? Некоторые артисты обижаются: ах, эпизод! А кого-то, как, предположим, Сергея Филиппова, называют мастером, а то и королём эпизода…
- Совершено верно. Я артист - острохарактерный. Но в кино очень трудно под мою фактуру «подогнать» главную роль. Поэтому я не отказываюсь ни от одного предложения. В основном, конечно, предлагают эпизоды: 2-3-4 съёмочных дня, реже – 10-12. В год я снимаюсь приблизительно в 8-10 картинах. Грех жаловаться на невостребованность. Мы с вами разговариваем, а сколько людей в это время по всему миру смотрит тот или иной фильм «Особенностей»! Я убежден, что сейчас на планете Земля где-то кто-то обязательно смотрит картину с моим участием. Наш художественный руководитель Татьяна Сергеевна Казакова не устаёт повторять: «Актер – это судьба!» Я считаю, что у меня счастливая актёрская судьба.
- При том, что на профессиональную сцену вы вышли, не имея актерского образования…
- Да, 23 февраля 80-го года я защитил диплом в Кораблестроительном институте, а вечером играл в Молодежном театре в спектакле «Если иначе нельзя…» Не проработав ни оного дня инженером! По тем временам, это был нонсенс: актёр без специального образования, в государственном-то театре!
- Это говорит о высоком уровне художественной самодеятельности в городе Ленинграде?
- Мой приборостроительный факультет находится на Петроградской, и после лекций я каждый вечер бежал в народный театр во Дворец культуры Ленсовета. Владимир Малыщицкий создавал Молодёжный театр на базе студенческого театра ЛИИЖТа, которым руководил. Однажды Владимир Афанасьевич встретился с руководителем народного театра ДК Ленсовета Игорем Духовичем и говорит: «Мне дали возможность создать театр, а артистов меньше, чем требуется. У тебя нет на примете молодого талантливого?» - «Есть! – отвечает Игорь Геннадьевич. - Высокий, стройный, красивый…» - Как Карлсон! - Ну да! «И главное - безумно талантливый…» - «Пусть придёт покажется». Пришел. Показался. Проработав в Молодёжном театре 6 лет, я поступил в ЛГИТМиК на очную режиссуру, о чем нисколько не жалею. Мне было уже 30, а в таком возрасте на актерский не принимали. - Не могу не спросить про Учителя. Тем более, что 28 сентября исполняется сто лет со дня рождения Георгия Александровича Товстоногова. Вы поступили на его курс…
- На его последний курс… Первое и сильнейшее впечатление на меня Георгий Александрович произвел именно во время поступления, на коллоквиуме, то есть собеседовании. За столом – корифеи театральной школы. (Мне повезло: я учился у великих педагогов по всем дисциплинам!) Я сидел напротив Товстоногова. Георгий Александрович задал мне вопрос, и я, глядя ему в глаза, стал отвечать. Я выражал красивыми словами возвышенные мысли - мне даже в святом сне трудно было представить, что я на такое способен. Товстоногов молчал, до меня доносилось только его приглушенное сопение «угу, угу, угу», но с каждым «угу» я словно приобретал дозу наркотических веществ. Меня распирало от воображения, от своего интеллекта на тот момент довольно-таки скудного, мои примитивные суждения обретали глубинный, глобальный смысл. Из аудитории я вышел с ощущением катарсиса.
- Свой день рождения вы проведете в кругу семьи? На съемочной площадке? На сцене? -
На сцене. Я буду играть своего любимого доктора, не какого-нибудь, а философии. А накануне у меня – «Сплошные неприятности».
- Хорошо, что «Сплошные неприятности» - накануне, а не в день рождения!
- Вам в чувстве юмора не откажешь!
- Так ведь мы же – в Театре комедии.
- Театр комедии – философский театр. Глубоко философский. Безусловно, мы все, кто здесь служит, заложники жанра. Но Татьяна Сергеевна очень правильно говорит: «Русская комедия – это не комедия положений, это комедия состояний». Комедия внутренних состояний. Понимаете? Наша комедия – это смех сквозь слезы. А не комедия, когда - упал, встал, мордой, извините, в салат или в торт, и все!
- Зритель часто идет в театр «на актера». В Театр Комедии – на Веру Карпову, на Светлану Карпинскую, на Валерия Никитенко, на многих других замечательных артистов. Идет на Русскина. Вы не имеете права, даже в плохом расположении духа, его разочаровать.
- Театр обладает замечательным качеством: создание произведения происходит здесь и сейчас, на глазах у зрителя. Зритель присутствует при акте творчества. (В кино этого нет. В кино акт творчества зафиксированный.) В театре персонажи – живые. И мы, актеры, не можем штампы выдавать. Штамп, который у тебя был заготовлен со вчерашнего вечера, сегодня не годится, потому что сегодня все по-другому. Сегодня даже солнце взошло по-другому. Скажу банальность: каждый следующий спектакль не похож на предыдущий.
Мы все часто забываем, что главное в природе актера – перевоплощение. Когда ты как актер испытываешь настоящее наслаждение (на сленге – кайф)? Когда вдруг понимаешь, что ты как Сережа Русскин исчез – превратился в своего персонажа. У тебя появляется не характерный для тебя тембр голоса, интонации, которых ты раньше не замечал. У тебя уже и пластика совершенно иная. И это не значит, что ты под кого-то подделываешься.
Да, у тебя может быть какой-то буфер – известность, популярность, слава, медийность, но этот буфер растает через мгновение, если ты не сможешь действительно здесь и сейчас доказывать, демонстрировать свой высокий профессиональный уровень. На котурнах былых заслуг далеко не уйдешь.
- В чем вы видите главную задачу театра?
- Главная задача театра – катарсис. В театр люди идут для душевного, духовного омовения. Театр, если хотите, – это душ для души.
- Значит, театр всякого человека может сделать чище, лучше?
- Конечно. Но только – настоящий театр. Тот, который «заточен» под катарсис. Театр, как и любой другой вид искусства, может человека возродить – возродить для духовной жизни. А может и развратить. Как там у Юрия Левитанского? «Каждый выбирает для себя – женщину, религию, дорогу, дьяволу служить или пророку… Слово для любви и для молитвы каждый выбирает по себе…» Поэт очень точно все объяснил.
Беседовал Владимир Желтов, фото Галины Поповой.
http://issuu.com/gazetastrela/docs/strela_33_982
Вернуться к списку новостей
