Пропуск в мир Комедии АБОНЕМЕНТЫ Касса 312-45-55

Идеальный муж

Оскар Уайльд

Лорд и леди Чилтерн – идеальная и  благопристойная семья: он — преуспевающий политик с незапятнанной репутацией, она — сама добродетель, обожающая своего супруга. Но иллюзорное благополучие пары оказывается  хрупким. В Лондоне появляет...

29

Март
19:00

"Черный праздник любви и согласия"


15 Март 2017 Пресса о нас
Журнал "Театральный мир" о премьере спектакля "Дракон".
Все фотографии () Этой зимой Татьяна Казакова представила в Театре Комедии премьеру «Дракона» Евгения Шварца. В репертуаре Театра комедии есть еще одна акимовская легенда – «Тень», поставленная Казаковой как зловещая сказка, тревожный карнавал, как привет современного театра Комедии – тому, историческому, сочиненному Николаем Павловичем Акимовым.

В «Драконе» темные силы зла наступают и сгущаются, доходя до макабрических масштабов. Теперь перед нами – черная сказка, с самыми мрачными предчувствиями, и пусть не обманут нас ее красочные яркие одежки. Сквозь эти «одежки» (как всегда отличные декорации Эмиля Капелюша и изобретательные костюмы Стефании Граурогкайте) просвечивает сила тьмы и сила зла с кроваво-черными отсветами, если бы не было в этом выражении оксюморона: ну как тьма может просвечивать? Она может только поглощать и убивать свет, что она и делает при помощи художника по свету Игоря Фомина. Почему-то считается, что «Дракон» – политическая пьеса, хитроумная фига в кармане, и потому пьесу эту преследуют разные несчастья на протяжении ее сценической истории. Впервые она была поставлена Н. Акимовым во время войны, и на первом же показе на публике спектакль был снят. Пьеса попала под запрет почти на два десятилетия, и только в 1962 году, в краткий период оттепели, Акимов поставил «Дракона» повторно, с великолепным Львом Колесовым в роли дракона, Геннадием Воропаевым и Львом Милиндером в роли Ланцелота. Шестидесятники Воропаев и Милиндер простодушно выходили на бой с Драконом в своих доспехах, а из доспехов была светлая улыбка и вера в справедливость. Их режиссер, переживший более черные времена, давал им этот шанс – бросить вызов тьме, хотя не мог не догадываться о ее неодолимости. Это давно уже история театра, но когда смотришь постановку Казаковой, невозможно эту историю не держать в уме: настоящие люди отбрасывают тень, и только Тень не отбрасывает тени, как научил нас сказочник Шварц.

Между тем в пьесе Шварца – никаких политических фиг в карманах и фигур умолчания. Все названо своими словами и своими именами, никаких злокозненных мыслей не припрятано в чуланах и подтекстах. Почти детское простодушие сказки: все названо и все на виду. Как писал сам Евгений Шварц, «сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь». Поэтому ставить ее как политическую, как акт несогласия или сопротивления политическому режиму – глупо, и в новой постановке театра Комедии режиссер занята совсем другим. Ее гораздо больше интересуют механизмы рабского коллективного бессознательного, дракона, пустившего свои ростки в душах людей, живущего в их головах. Не Дракон, но The dragons – во множественном, угрожающе множественном числе. Ее черная сказка – не вызов диктаторскому, гибридному, суверенному, лживому, какому угодно режиму, чьей угодно личной власти. В спектакле отлично показано: одна личная власть сменяет другую, как времена года: в первом действии висит плакат The Dragon, в втором его сменяет «Победитель дракона"... Никаких особенных иллюзий по поводу легитимной или революционной смены власти. Да, светлый рыцарь Ланцелот, отлично сыгранный Денисом Зайцевым (играть светлых рыцарей – в принципе не решаемая задача, но она точно решена), рвется на бой с Драконом. Ему кажется, что весь город этого хочет! Он появляется на сцене больше похожий на бродягу, чем на Рыцаря – ни лат тебе, ни шлема! – Его одежда пообтрепалась в пути. Но не идеалы! «Эй, люди! Кто-нибудь есть?!. Живая душа, откликнись!..» На что бургомистр (Сергей Кузнецов) отвечает ему с ленивым раздражением в усталом голосе: «Лучшие люди города просят убраться вас прочь!» Потому что «у нас тихий город и у нас никогда ничего не случается». И не надо нам тут разных бродяг! «Я не говорил правды столько лет, что и забыл какая она». Лучшие люди тоже забыли, потому что отлично помнят: правда пахнет кровью.

Премьерный спектакль театра Комедии – не про поединок Дракона с Ланцелотом. Он про лучших людей города. Которым сам Дракон (великолепный Юрий Лазарев играет его постаревшей рок-звездой, упруго пружинящей в своих доспехах в клубах кровавого полу-эстрадного дыма) отлично знает цену. И называет ее Ланцелоту: «Дырявые души. Прожженные души. Глухонемые... Легавые... Мертвые души!.. – вот что я оставил тебе». Похожий поначалу на бабу (бабье расплывшееся лицо, бабий платок), а затем на борова-генералиссимуса в белом френче с золотыми погонами, крепкий хозяйственник Бургомистр скликает своих подданных: «Граждане вольного города! Начинаем наш светлый праздник любви и согласия!» «Светлый праздник любви и согласия» режиссер ставит как макабрический бал манекенов, разряженных кукол, исполняющих свой зловещий кордебалет коллективного подчинения. Можно перерубить головы всем драконам мира, но праздник любви и согласия покоренного народа будет всегда с тобой, и никаким светлым рыцарям не под силу эта работенка: оживление пропавших рабских душ. Спасение души – работа одинокая, индивидуальная, а лучшие граждане города и людишки поплоше привыкли веками двигаться по расчисленным мизансценам дружной покорности и одобряющего согласия. Одобрям-с! – Как припечатал одним словечком навеки Михаил Жванецкий. «Светлый праздник любви» и согласия Казакова воплощает на сцене как темный кордебалет, совсем, совсем независимый от солистов: коллективное покорное стадо ведет свою партию. Разумеется, в этом кордебалете есть и солисты: лидируют опытный бургомистр со своим сынком Генрихом. Генрих (Александр Матвеев) ужасно похож на Дракона. Только старый дракон – рок-звезда на пенсии, а Генрих с его петушиным залакированным ирокезом – из свеженьких выдвиженцев- манипуляторов, на глазах овладевающий мастерством занимательной политтехнологии.

Есть мужской кордебалет: музыканты, тюремщики, военные, очаровательный садовник (Сергей Русскин играет такого зеленого ботаника-эколога, Незнайку на Луне в широкополой шляпе, иногда он встряхивается как от страшного морока, но потом снова погружается в растительное существование – так надежнее и безопасней). Есть и женский хор виллис. Верные подруги Эльзы – герлы в балетных пачках, но, как и дракон и сын бургомистра, они тоже мечены пошлыми эстрадными блестками и стразами; пошлость – не эстетическая краска, но условия существования и выживания на их кровавом пиру. И даже Эльза (прелестная Любовь Виролайнен) живая прекрасная девушка то и дело оборачивается фарфоровой куклой и так и застывает на сцене – мертвая царевна, – поди расколдуй, когда все вокруг до смерти запуганы. Это общее покорное бессознательное – темно и боязливо, оно немо, слова ему не нужны. «– Прошу слова! – Чего? – Слова. – Шутит! Он шутит! Господин Дракон, это явная шутка, такое нельзя сказать всерьез!..» Ну конечно, такое в этом городе нельзя сказать всерьез. 400 лет город спит в безмолвии. Люди рождаются и умирают, не приходя в сознание. Девушки целуют ручку дракону, и даже самому бургомистру приходится имитировать букет психических болезней – иначе при драконе не выжить. И этот дракон свое дело знает: крепко сидит внутри них. Плоть от плоти своих сограждан. Парень с нашего двора. Или подворотни. «Я друг вашего детства. Я друг вашего отца, и я друг вашего деда...» – отличное политическое животное, знающее, на какие клавиши нажимать. Славная преемственность молчащих поколений. Чью жизненную программу сформулировал Кот «когда тебе тепло и мягко, лучше дремать и помалкивать». Вот город и дремлет под навсегда замершими часами на заднике сцены – время застыло, время убито, нет времени. И огромное темное колесо там же, угрожающе промалывает своими ржавыми механизмами их жизни. Под прекрасную, драматически-тревожную музыку Фаустаса Латенаса, не в первый раз отлично и точно озвучивающую спектакли Казаковой.

На авансцене, в левом углу застыли антогонисты этого спектакля. Скелет звероящура, почти иссохший, и запыленная стопка книг – в городе, где не нужно слово, их некому читать. Но меж ними нет конфликта, равно забытые, они выкинуты на свалку времени и пылятся в углу. Потому что настоящий звероящур давно пророс в людях города, по недоразумению называемым гражданами, – какие граждане?! Эти книги не нужны никому кроме архивариуса – Владимир Миронов замечательно играет единственного оставшегося в живых и при совести и при памяти человека. Его органика смотрится так чужеродно на фоне лиц-масок, так нелепо! Что остается нашему прекрасному Ланцелоту, если правда никому не нужна, и слова не в почете – пылятся в сваленных в углу книгах, и девушка на глазах превращается в мертвую царевну, безжизненно повисшую на лавочке, и свобода – ну какая свобода и что с нею делать на «светлом празднике любви и согласия»? ... Брать свою девушку за руку и бежать в горы. Счастье, что существуют сказки, пусть даже и самые черные. Потому что где-то есть неведомые горы и туда еще можно бежать. Оставив Дракона наедине со своим неподдельным горем, Юрий Лазарев замечательно выводит историю на финал. «Человек, который меня убил, был единственным среди вас человеком!» – бросает он вольным гражданам вольного города. А больше Дракону и поговорить не с кем. Не с Махатмой же Ганди, ну ей Богу.

https://www.facebook.com/pg/%D0%A2%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%B...


Вернуться к списку новостей

Генеральные партнеры

Информационные партнеры

Партнеры

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!