КРАСКИ И ПОДТЕКСТЫ
Все фотографии ()
Случайно или чудом
Николая Павловича Акимова можно смело назвать фигурой ренессансного масштаба. Он начинал как художник: во ВХУТЕМАСе одним из его наставников был Мстислав Добужинский, обладавший редкостным чутьём в сфере театральной декорации. Долгое время Акимов умудрялся сидеть сразу на двух стульях, занимаясь оформлением спектаклей с тем же азартом, с каким создавал книжные иллюстрации. Однако театр пусть не сразу, но одержал безоговорочную победу. Работая над сценографией спектаклей, он мыслил не как художник-декоратор, а как постановщик. В 1933 году ему доверили поставить в Вахтанговском театре ни больше ни меньше как «Гамлета», и спектакль произвёл настоящий фурор. Правда, он продержался в репертуаре всего один сезон и пал жертвой борьбы с формализмом, которая начинала набирать обороты.
Николай Акимов. Автопортрет Акимов вернулся в Ленинград. Около двух лет он возглавлял знаменитый Ленинградский мюзик-холл, всеми силами стараясь привить «лёгкому жанру» вкус к достойной драматургии. Кончилось всё это тем, что его вызвали в Управление культуры и предложили реанимировать «самый плохой театр Ленинграда», по иронии судьбы называвшийся Театром сатиры. Условие было одно — вернуть публику в зал. В противном случае театр будет ликвидирован как не отвечающий задачам советского искусства. То, что совершил Акимов, до сих пор называют не иначе как чудом. Основа его была проста — радикальное обновление труппы и репертуара. Среди новых авторов, которых Николай Павлович привлёк под знамёна нового театра, был и Евгений Шварц. Если бы не Акимов, Шварц, вероятно, так и остался бы навсегда только сочинителем пьес для детей. Николай Павлович первым разглядел в его драматургии глубокий подтекст, способный разбередить ум взрослого зрителя. Первой шварцевской премьерой театра должен был стать спектакль «Принцесса и свинопас», но практически готовый спектакль запретили. К публике эта пьеса, уже под названием «Голый король», выйдет только в 1960-м на сцене молодого «Современника». Звёздным часом Шварца в акимовском театре стала «Тень», тоже инициированная Николаем Павловичем. Акимов считал, что эта пьеса для его театра то же самое, что «Чайка» для Художественного и «Принцесса Турандот» для Вахтанговского.
Вызовите его на бой!
Историю города, которым правит такой жестокий, гнусный и подлый, но такой «свой в доску» Дракон, Шварц начал писать в конце 1930-х, однако закончить её ему никак не удавалось — слишком хитроумной была игра, которую вели между собой адресаты его сатиры. «Сложные дипломатические отношения с гитлеровской Германией, — вспоминал Акимов, — исключали возможность открытого выступления со сцены против уже достаточно ясного и неизбежного противника». В пьесе была явная отсылка: «кровь мёртвых гуннов» текла в жилах ящера, да и сам драматург не раз подчёркивал, что три головы дракона — это Адольф Гитлер, Иоахим Риббентроп и Йозеф Геббельс. Так что доработать пьесу стало возможным только в 1943 году, когда в ходе войны произошёл перелом. Но ведь главной проблемой «Дракона» была не тирания, а судьбы её жертв. И характеры, выведенные драматургом, отнюдь не были лишь плодом его воображения. Евгений Львович всячески противился эвакуации из блокадного Ленинграда. Впоследствии, когда его вывезли оттуда практически силой, он напишет в дневнике: «Бог поставил меня свидетелем многих бед. Видел я, как люди переставали быть людьми от страха... Видел, как ложь убила правду везде, даже в глубине человеческих душ».В 1943 году Театр комедии обосновался в Душанбе (тогдашнем Сталинабаде). Туда Николай Павлович и вызвал Шварца, находившегося в эвакуации в Кирове, чтобы «дожать» пьесу. Железной хватке Акимова сопротивляться было бесполезно, и в ноябре Евгений Львович уже читал «Дракона» труппе. А вскоре Акимов улетел в Москву пробивать постановку. Начиналось всё более чем оптимистично. Комитет по делам искусств принял пьесу без поправок, и она была опубликована тиражом в 500 экземпляров. За ней в очередь сразу выстроились все ведущие театры страны, включая Вахтанговский, имени Моссовета, Камерный театр Таирова и Театр Охлопкова (ныне Театр имени Маяковского). Разумеется, после Акимова. Акимов был не просто выдающимся режиссёром и художником, но и тонким стратегом. Приближалось время возвращения театра в Ленинград, но выпускать там премьеру было рискованно. Тамошние ревнители искусства имели на него зуб, а в Москве Николай Павлович приобрёл немало союзников. Ему удалось пробить гастроли в столице, столь продолжительные, чтобы успеть отрепетировать и «узаконить» спектакль там. Невероятно, но факт: председателю Комитета по делам искусств Михаилу Храпченко пьеса понравилась, и он как-то сумел заручиться поддержкой первого секретаря московского обкома Александра Щербакова, одного из самых свирепых идеологических церберов того времени.Пока шли репетиции, в мастерских МХАТа и Театра Вахтангова в обстановке строжайшей секретности изготавливали костюмы, бутафорию и инженерное оснащение спектакля. По воспоминаниям тех, кому посчастливилось видеть спектакль, он весь был одним грандиозным аттракционом, где сценические чудеса сменяли друг друга с невероятной скоростью. Чего стоили стулья, принявшие облик людей, из года в год просиживавших их на бесконечных заседаниях! Акимов был столько же режиссёром, сколько и художником, и любая метафора у него сублимировалась в поражающий воображение трюк. Сам драматург был ошарашен их концентрацией на единицу сценического времени.
Мои люди очень страшные
Единственный открытый показ «Дракона» состоялся 4 августа 1944 года. В этот день вечером должен был идти репертуарный спектакль, но его отменили и назначили генеральный прогон. Видимо, кто-то из причастных к постановке сообщил куда следует, что Акимов хочет познакомить советского зрителя с чем-то, что тому категорически противопоказано.На обсуждении никто, естественно, не упомянул имени Иосифа Сталина. Все претензии к постановке носили обобщённый, максимально завуалированный характер. Борис Мочалин, возглавлявший в те времена Главрепертком, был предельно дипломатичен: «Слишком много толкований. Многое неясно, завуалировано. Театр не помог автору. Если спектакль выпустить сейчас, это было бы бестактно по отношению к зрителю». Ему вторил Александр Солодовников, заместитель председателя Комитета по делам искусств: «…нельзя согласиться с прогнозами автора [насчёт того], что будет после Гитлера».Нельзя сказать, что Акимов был перед этим тщательно задекорированным судилищем одинок. «Я говорил о том, что "Дракон", — вспоминал Илья Эренбург, — удар по моральной стороне всех закамуфлированных покровителей фашизма. Защищал пьесу Николай Погодин, страстно говорил Сергей Образцов. Никто из присутствовавших ни в чём не упрекал Шварца. Председатель комитета, казалось, внимательно слушал, но случайно наши глаза встретились, и я понял тщету всех наших речей». Режиссёр с горечью резюмировал: «Исторический анекдот с "Драконом" в том, что некоторые обобщённый фашизм приняли на свой счёт. Спектакль был запрещён с ужасом».Евгений Шварц предпринял отчаянную попытку спасти дорогую ему пьесу — переписал два последних акта, «усилив» роль трудящихся масс, хотя воспитанные своим драконом стражи были неумолимы. Спустя без малого два десятка лет — в 1962 году — Николай Акимов выпустил новую редакцию спектакля, но просуществовал он только год. «Дракон» умер, однако «Бургомистр», искусно разыгрывавший при прежнем правителе роль шута, занял опустевший трон. Постановка, выпущенная в том же году Марком Захаровым в Студенческом театре МГУ, выдержала 17 представлений. И до нач. 1980-х на отечественной сцене «Дракон» если и показывался, то в лучшем случае как кукольный спектакль.Легендарная пьеса Евгения Шварца парадоксальным образом предопределила судьбу самого Акимова. В 1949 году он был отстранён от руководства театром, и тот снова оказался на грани закрытия. В родные стены режиссёр вернулся спустя семь лет с постановкой «Обыкновенного чуда». До конца своих дней с отвагой и упорством истинного Ланцелота Николай Акимов продолжал отстаивать театр, в который верил, — театр яркой и острой формы и сценических чудес. В 1989 году Ленинградскому театру комедии присвоили имя его создателя.
https://xn--h1aagokeh.xn--p1ai/posts/2021/04/16/kraski-i-podteksty.html
Случайно или чудом
Николая Павловича Акимова можно смело назвать фигурой ренессансного масштаба. Он начинал как художник: во ВХУТЕМАСе одним из его наставников был Мстислав Добужинский, обладавший редкостным чутьём в сфере театральной декорации. Долгое время Акимов умудрялся сидеть сразу на двух стульях, занимаясь оформлением спектаклей с тем же азартом, с каким создавал книжные иллюстрации. Однако театр пусть не сразу, но одержал безоговорочную победу. Работая над сценографией спектаклей, он мыслил не как художник-декоратор, а как постановщик. В 1933 году ему доверили поставить в Вахтанговском театре ни больше ни меньше как «Гамлета», и спектакль произвёл настоящий фурор. Правда, он продержался в репертуаре всего один сезон и пал жертвой борьбы с формализмом, которая начинала набирать обороты.
Николай Акимов. Автопортрет Акимов вернулся в Ленинград. Около двух лет он возглавлял знаменитый Ленинградский мюзик-холл, всеми силами стараясь привить «лёгкому жанру» вкус к достойной драматургии. Кончилось всё это тем, что его вызвали в Управление культуры и предложили реанимировать «самый плохой театр Ленинграда», по иронии судьбы называвшийся Театром сатиры. Условие было одно — вернуть публику в зал. В противном случае театр будет ликвидирован как не отвечающий задачам советского искусства. То, что совершил Акимов, до сих пор называют не иначе как чудом. Основа его была проста — радикальное обновление труппы и репертуара. Среди новых авторов, которых Николай Павлович привлёк под знамёна нового театра, был и Евгений Шварц. Если бы не Акимов, Шварц, вероятно, так и остался бы навсегда только сочинителем пьес для детей. Николай Павлович первым разглядел в его драматургии глубокий подтекст, способный разбередить ум взрослого зрителя. Первой шварцевской премьерой театра должен был стать спектакль «Принцесса и свинопас», но практически готовый спектакль запретили. К публике эта пьеса, уже под названием «Голый король», выйдет только в 1960-м на сцене молодого «Современника». Звёздным часом Шварца в акимовском театре стала «Тень», тоже инициированная Николаем Павловичем. Акимов считал, что эта пьеса для его театра то же самое, что «Чайка» для Художественного и «Принцесса Турандот» для Вахтанговского.
Вызовите его на бой!
Историю города, которым правит такой жестокий, гнусный и подлый, но такой «свой в доску» Дракон, Шварц начал писать в конце 1930-х, однако закончить её ему никак не удавалось — слишком хитроумной была игра, которую вели между собой адресаты его сатиры. «Сложные дипломатические отношения с гитлеровской Германией, — вспоминал Акимов, — исключали возможность открытого выступления со сцены против уже достаточно ясного и неизбежного противника». В пьесе была явная отсылка: «кровь мёртвых гуннов» текла в жилах ящера, да и сам драматург не раз подчёркивал, что три головы дракона — это Адольф Гитлер, Иоахим Риббентроп и Йозеф Геббельс. Так что доработать пьесу стало возможным только в 1943 году, когда в ходе войны произошёл перелом. Но ведь главной проблемой «Дракона» была не тирания, а судьбы её жертв. И характеры, выведенные драматургом, отнюдь не были лишь плодом его воображения. Евгений Львович всячески противился эвакуации из блокадного Ленинграда. Впоследствии, когда его вывезли оттуда практически силой, он напишет в дневнике: «Бог поставил меня свидетелем многих бед. Видел я, как люди переставали быть людьми от страха... Видел, как ложь убила правду везде, даже в глубине человеческих душ».В 1943 году Театр комедии обосновался в Душанбе (тогдашнем Сталинабаде). Туда Николай Павлович и вызвал Шварца, находившегося в эвакуации в Кирове, чтобы «дожать» пьесу. Железной хватке Акимова сопротивляться было бесполезно, и в ноябре Евгений Львович уже читал «Дракона» труппе. А вскоре Акимов улетел в Москву пробивать постановку. Начиналось всё более чем оптимистично. Комитет по делам искусств принял пьесу без поправок, и она была опубликована тиражом в 500 экземпляров. За ней в очередь сразу выстроились все ведущие театры страны, включая Вахтанговский, имени Моссовета, Камерный театр Таирова и Театр Охлопкова (ныне Театр имени Маяковского). Разумеется, после Акимова. Акимов был не просто выдающимся режиссёром и художником, но и тонким стратегом. Приближалось время возвращения театра в Ленинград, но выпускать там премьеру было рискованно. Тамошние ревнители искусства имели на него зуб, а в Москве Николай Павлович приобрёл немало союзников. Ему удалось пробить гастроли в столице, столь продолжительные, чтобы успеть отрепетировать и «узаконить» спектакль там. Невероятно, но факт: председателю Комитета по делам искусств Михаилу Храпченко пьеса понравилась, и он как-то сумел заручиться поддержкой первого секретаря московского обкома Александра Щербакова, одного из самых свирепых идеологических церберов того времени.Пока шли репетиции, в мастерских МХАТа и Театра Вахтангова в обстановке строжайшей секретности изготавливали костюмы, бутафорию и инженерное оснащение спектакля. По воспоминаниям тех, кому посчастливилось видеть спектакль, он весь был одним грандиозным аттракционом, где сценические чудеса сменяли друг друга с невероятной скоростью. Чего стоили стулья, принявшие облик людей, из года в год просиживавших их на бесконечных заседаниях! Акимов был столько же режиссёром, сколько и художником, и любая метафора у него сублимировалась в поражающий воображение трюк. Сам драматург был ошарашен их концентрацией на единицу сценического времени.
Мои люди очень страшные
Единственный открытый показ «Дракона» состоялся 4 августа 1944 года. В этот день вечером должен был идти репертуарный спектакль, но его отменили и назначили генеральный прогон. Видимо, кто-то из причастных к постановке сообщил куда следует, что Акимов хочет познакомить советского зрителя с чем-то, что тому категорически противопоказано.На обсуждении никто, естественно, не упомянул имени Иосифа Сталина. Все претензии к постановке носили обобщённый, максимально завуалированный характер. Борис Мочалин, возглавлявший в те времена Главрепертком, был предельно дипломатичен: «Слишком много толкований. Многое неясно, завуалировано. Театр не помог автору. Если спектакль выпустить сейчас, это было бы бестактно по отношению к зрителю». Ему вторил Александр Солодовников, заместитель председателя Комитета по делам искусств: «…нельзя согласиться с прогнозами автора [насчёт того], что будет после Гитлера».Нельзя сказать, что Акимов был перед этим тщательно задекорированным судилищем одинок. «Я говорил о том, что "Дракон", — вспоминал Илья Эренбург, — удар по моральной стороне всех закамуфлированных покровителей фашизма. Защищал пьесу Николай Погодин, страстно говорил Сергей Образцов. Никто из присутствовавших ни в чём не упрекал Шварца. Председатель комитета, казалось, внимательно слушал, но случайно наши глаза встретились, и я понял тщету всех наших речей». Режиссёр с горечью резюмировал: «Исторический анекдот с "Драконом" в том, что некоторые обобщённый фашизм приняли на свой счёт. Спектакль был запрещён с ужасом».Евгений Шварц предпринял отчаянную попытку спасти дорогую ему пьесу — переписал два последних акта, «усилив» роль трудящихся масс, хотя воспитанные своим драконом стражи были неумолимы. Спустя без малого два десятка лет — в 1962 году — Николай Акимов выпустил новую редакцию спектакля, но просуществовал он только год. «Дракон» умер, однако «Бургомистр», искусно разыгрывавший при прежнем правителе роль шута, занял опустевший трон. Постановка, выпущенная в том же году Марком Захаровым в Студенческом театре МГУ, выдержала 17 представлений. И до нач. 1980-х на отечественной сцене «Дракон» если и показывался, то в лучшем случае как кукольный спектакль.Легендарная пьеса Евгения Шварца парадоксальным образом предопределила судьбу самого Акимова. В 1949 году он был отстранён от руководства театром, и тот снова оказался на грани закрытия. В родные стены режиссёр вернулся спустя семь лет с постановкой «Обыкновенного чуда». До конца своих дней с отвагой и упорством истинного Ланцелота Николай Акимов продолжал отстаивать театр, в который верил, — театр яркой и острой формы и сценических чудес. В 1989 году Ленинградскому театру комедии присвоили имя его создателя.
https://xn--h1aagokeh.xn--p1ai/posts/2021/04/16/kraski-i-podteksty.html
Вернуться к списку новостей
