Театр Комедии им. Н. П. Акимова представил спектакль «Лес» по пьесе великого драматурга
Все фотографии ()
Театр Комедии выбрал для постановки пьесу, которую сам Островский называл своим лучшим произведением. По определению автора, это комедия, но если присмотреться, в ней смешались и водевиль, и фарс, и драма… Не случайно «Лес» вдохновлял и продолжает вдохновлять режиссеров на эксперименты. Впрочем, на этот раз никаких дерзких, внезапных, спорных решений не случилось. Художественный руководитель театра Комедии Татьяна Казакова предпочла экспериментам — традицию, эксцентрике — иронию. Никакой актуализации, о которой так азартно размышляли критики и практики на прошлогоднем «круглом столе» фестиваля «Вперед, к Островскому!».
В роли Гурмыжской — Эра Зиганшина, народная артистка России, виртуоз своего дела. В роли Несчастливцева — заслуженный артист Сергей Кузнецов (его трагик неожиданно интеллигентен и даже мягок). Карп Савельевич в исполнении народного артиста Валерия Никитенко больше похож на местного духа-хранителя, чем на лакея. Да и в образе ключницы Улиты (Елена Мелешкова) проглядывают черты мелкой нечисти (не то домовенка, не то иной какой‑то хтонической сущности). Что неудивительно — действие разворачивается в заповедном и дремучем лесу, созданном художником Александром Орловым.
Занавеса нет. Его подобие формируется из мягких валиков-стволов, сшивающих сценическое «небо» с «землей». Каждый раз, в каждом новом явлении они по‑разному раздвигаются, распределяются по сцене. Задник — огромное зеркало. Персонажи то мечутся между «деревьями», пытаясь отыскать друг друга, то отдыхают на «полянах», возникающих на их пути. «Живем в лесу, молимся пенью, да и то с ленью», — говорит Карп. «Зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор?» — вопрошает Несчастливцев. И образ страшноватого, выморочного, заросшего странной зеленью пространства блистательно воплощен художником.
Да, это лес. Но одновременно и некое зазеркалье. И даже подводное царство. «Гуляю по саду, а сама все на озеро поглядываю… И дома‑то я сижу, так все мне представляется, будто я на дно иду, и все вокруг меня зелено», — плачется бедная Аксюша, которую из милости приютила Гурмыжская. Свет меняется, вокруг героини словно сгущается воздух, сцена преображается в холодный, зеленый с синевой водоем. Словно влюбленная девушка — уже на дне, в омуте. Словно и не девушка она, а русалка… И вдруг становится понятным, почему Карп Савельевич носит рыбье имя.
Все эти превращения даны мягко, намеком. Декорации будто разыгрывают на заднем плане свой собственный спектакль, дополняющий и углубляющий основные коллизии. События же, которые разворачиваются на верхнем слое, на уровне сюжета, очевидны, забавны, откровенно театральны. Игровую природу действия подчеркивают костюмы (художник Ирина Чередникова) — не исторические, стилизованные под вторую половину позапрошлого столетия, высмотренные сквозь призму прошедших лет, истории театра.И, конечно, текст Островского снова и снова радует неожиданными эпитетами, перевертышами, играми смыслов. Артисты не усложняют его парадоксальными оценками, реакциями — просто наслаждаются сами и веселят зрителя.Тем, кому интересны оригинальные, авторские режиссерские прочтения классики, эта постановка вряд ли понравится. В ней нет жесткой концепции, конструкции, нет отсылок к проблемам современности. Это канонический Островский, чуть разбавленный мягкой иронией. Визуалов, то есть тех, кто активно интересуется зрительными образами, порадует и вдохновит работа художника. Те, кто позабыл сюжет, получат удовольствие, заново открывая его для себя. Спектакль длится три часа — для Островского немного. Как их провести — посмеяться, задуматься, поскучать или развлечься, — каждый обладатель билета решит сам. Ибо, как сказано у Островского: «Что лучше — не знаю: у всякого свой вкус».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 24 (7353) от 09.02.2023 под заголовком «У всякого свой вкус».
В роли Гурмыжской — Эра Зиганшина, народная артистка России, виртуоз своего дела. В роли Несчастливцева — заслуженный артист Сергей Кузнецов (его трагик неожиданно интеллигентен и даже мягок). Карп Савельевич в исполнении народного артиста Валерия Никитенко больше похож на местного духа-хранителя, чем на лакея. Да и в образе ключницы Улиты (Елена Мелешкова) проглядывают черты мелкой нечисти (не то домовенка, не то иной какой‑то хтонической сущности). Что неудивительно — действие разворачивается в заповедном и дремучем лесу, созданном художником Александром Орловым.
Занавеса нет. Его подобие формируется из мягких валиков-стволов, сшивающих сценическое «небо» с «землей». Каждый раз, в каждом новом явлении они по‑разному раздвигаются, распределяются по сцене. Задник — огромное зеркало. Персонажи то мечутся между «деревьями», пытаясь отыскать друг друга, то отдыхают на «полянах», возникающих на их пути. «Живем в лесу, молимся пенью, да и то с ленью», — говорит Карп. «Зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор?» — вопрошает Несчастливцев. И образ страшноватого, выморочного, заросшего странной зеленью пространства блистательно воплощен художником.
Да, это лес. Но одновременно и некое зазеркалье. И даже подводное царство. «Гуляю по саду, а сама все на озеро поглядываю… И дома‑то я сижу, так все мне представляется, будто я на дно иду, и все вокруг меня зелено», — плачется бедная Аксюша, которую из милости приютила Гурмыжская. Свет меняется, вокруг героини словно сгущается воздух, сцена преображается в холодный, зеленый с синевой водоем. Словно влюбленная девушка — уже на дне, в омуте. Словно и не девушка она, а русалка… И вдруг становится понятным, почему Карп Савельевич носит рыбье имя.
Все эти превращения даны мягко, намеком. Декорации будто разыгрывают на заднем плане свой собственный спектакль, дополняющий и углубляющий основные коллизии. События же, которые разворачиваются на верхнем слое, на уровне сюжета, очевидны, забавны, откровенно театральны. Игровую природу действия подчеркивают костюмы (художник Ирина Чередникова) — не исторические, стилизованные под вторую половину позапрошлого столетия, высмотренные сквозь призму прошедших лет, истории театра.И, конечно, текст Островского снова и снова радует неожиданными эпитетами, перевертышами, играми смыслов. Артисты не усложняют его парадоксальными оценками, реакциями — просто наслаждаются сами и веселят зрителя.Тем, кому интересны оригинальные, авторские режиссерские прочтения классики, эта постановка вряд ли понравится. В ней нет жесткой концепции, конструкции, нет отсылок к проблемам современности. Это канонический Островский, чуть разбавленный мягкой иронией. Визуалов, то есть тех, кто активно интересуется зрительными образами, порадует и вдохновит работа художника. Те, кто позабыл сюжет, получат удовольствие, заново открывая его для себя. Спектакль длится три часа — для Островского немного. Как их провести — посмеяться, задуматься, поскучать или развлечься, — каждый обладатель билета решит сам. Ибо, как сказано у Островского: «Что лучше — не знаю: у всякого свой вкус».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 24 (7353) от 09.02.2023 под заголовком «У всякого свой вкус».
Вернуться к списку новостей
