Светлана Карпинская: "Наверное, Михалков меня даже не знает" // Культура. 2007. № 44. 8 нояб.
Все фотографии ()
Вот уже полвека с
этой "девушки" журналисты неизменно начинают свои интервью, актрису в
глаза и за глаза называют не иначе как "девушкой без адреса" (а ведь
есть десятки сыгранных больших ролей в театре и кино), что Светлану Карпинскую,
конечно, задевает.
-- Ну сколько можно говорить об этом?! -- удивляется она. -- Но, с другой стороны, поразительно. Прошло столько времени, моему старшему внуку уже 17 лет, а меня до сих пор узнают именно по этому фильму. Его часто показывают по телевизору, наверное, скоро уже мои правнуки будут смотреть эту комедию. Когда зрители говорят мне: "Вы наша живая легенда", я смеюсь: "Что же я -- доисторическая личность?!" Правда, теперь уже не удивляюсь, а вот когда первый раз такое услышала от женщины, взявшей меня за рукав пальто: "Можно, я прикоснусь к легенде?" -- растрогалась.
-- Светлана Алексеевна, вы не из театральной семьи?
-- Нет. Мои родители были учителями. Но мой папа снялся у великого Эйзенштейна! Есть в нашей семье одна удивительная история. Много лет назад по телевизору шел фильм Эйзенштейна "Октябрь". "Я здесь снимался", -- сказал мне папа. -- "Как это?!" Ему было 19 лет, он учился в университете, подрабатывал где мог и однажды пошел на киностудию сниматься в массовке. Так он стал юнкером в эпизоде защиты Зимнего дворца. Крупные планы: большеглазый, кудрявый, смуглый, похожий на негра, отец старательно целится в большевиков.
-- Наверное, вы мечтали стать кинозвездой?
-- Мечтала. В детстве. Собственно, ведь я ею и стала в 19 лет -- по одному-единственному фильму (Смеется). Когда мне было лет 14, я писала в своем дневнике, что буду сниматься в кино. Светлана Карпинская, думала я, это звучит красиво. Мне нравились роскошные зарубежные актрисы, невероятно изысканные, томные, прелестные женщины, как Грета Гарбо. Я смотрела на себя в зеркало: довольно плотненькая девочка с длиннющими косами, в очках абсолютно не соответствовала идеалу кинозвезды. Я много читала, хорошо писала сочинения, у меня были пятерки по литературе, и я решила стать журналисткой, много путешествовать по миру. Мне было 16 лет, публикаций в газетах у меня не было, и на журналистику меня не взяли, я поступила в университет на филологический факультет. Тогда же, в 16 лет, меня приняли в театральную студию при ДК имени Кирова знаменитые педагоги Шостак и Ремез. Был день моего рождения. Я прочла им своего любимого Пушкина ("Люблю тебя, Петра творенье..."), басню Михалкова. "Вы знаете, -- сказал мне Шостак, -- что очень талантливы?" Они были так добры, что сразу и на всю жизнь поддержали меня. Поэтому я ничего не боялась. Первая же роль -- главная, в "Фабричной девчонке" по пьесе Володина. Может быть, моя игра была несовершенной, но зато я сразу осознала, что театр -- это колоссальный труд.
-- Как вы попали в кино?
-- В студии был спектакль "Поддубенские частушки". Режиссер "Ленфильма" Герберт Раппапорт решил снять его на пленку. Меня попробовали на две главные роли. В итоге я сыграла Наташу, лирическую героиню. Когда увидела себя на экране, то плакала навзрыд -- так не понравилась себе! На что Герберт Морисович с характерным акцентом сказал мне: "Свэтка, ты любишь Грэту Гарбо?" -- "Обожаю!" -- "Я работал с ней в Голливуде. Когда она впервые увидела себя, то точно так же плакала". И я сразу утешилась.
-- А как студентка филфака стала "девушкой без адреса"?
-- Ассистент режиссера посмотрела "Поддубенские частушки" и пригласила меня на пробы на "Мосфильм". Меня сразу взяли на роль Кати Ивановой. Смешно, но мне и в голову не приходило, что меня не утвердят. Может быть, это сверхуверенность, но я считала, что так и должно быть! Когда читаю интервью известных зарубежных или наших артистов, которые рассказывают, как от маленьких ролей пробивались к большим, то думаю, что это не про меня.
-- Сыграв в этом кино, решили оставить университет?
-- К сожалению, я закончила только четыре курса университета. Журналисткой не стала. Я снималась с замечательным мхатовским актером, народным артистом СССР Василием Топорковым. Он играл гардеробщика, а я пела: "Я в жизни, Арнольд, повидала немало..." Василий Осипович сказал мне: "Вы очень талантливая и смелая девочка. Я хочу взять вас к себе на курс". Сразу на третий! Он преподавал в школе-студии МХАТа. Представьте, я, странная девушка, отказалась! Я любила Ленинград, там у меня были мама и папа. А Москву не люблю, все время хотела домой. Но когда вернулась, то подумала, что может все-таки стоит поучиться в театральном? Борис Вольфович Зон пожал мне руку и сказал: "Вы милая. Наверное, Джульетту хотите играть?" И взял меня сразу на второй курс театрального института. Никогда не забуду его слова: "Карпиночка, вы интуит с душой мимозовой, вас ничему учить не надо". Кстати, я убеждена, что учиться на актерском факультете в институте 4-5 лет -- это слишком много, вполне хватит двух. Я всегда училась у великих актеров. До сих пор, когда смотрю по телевизору "Соло для часов с боем" или изумительный английский сериал "Дживс и Вустер", восхищаюсь, как легки, изящны актеры, какое счастье видеть их! На курсе я играла главные роли: героиню в "Офицере флота", в водевиле "Дочь русского актера". Зон говорил мне: "Вы с вашим талантом будете играть много разноплановых ролей". И он был прав.
-- В театральных кругах говорят о вашем крутом нраве, о том, что вы недолюбливаете режиссеров и "сама себе режиссер".
-- Я всегда делаю роль сама. Это, поверьте, не хвастовство. Я думала об этом много. Может быть, "виной" мой сильный характер, темперамент, но я добилась того, что никогда не подчиняюсь неверным, с моей точки зрения, решениям режиссера. Я слушаю его указания, и если он предлагает интересный ход, могу это попробовать. Но последнее слово остается за мной. Это трудно, но зато ты свободен, и у тебя открываются такие возможности, о которых и сам не подозреваешь. У меня есть своя система. Я читаю пьесу и примерно знаю, как надо сыграть роль. Достигаю этого, конечно, не сразу, постепенно. Но если режиссер будет ломать мое собственное представление о том, что я придумала, работать с ним не буду. Ухожу и не жалею об этом никогда. Не знаю, закончится ли когда-нибудь эра режиссеров. Часто режиссеры не дают актерам возможности раскрыться, им важнее всего показать себя, свои замыслы, находки. Но ведь зрители приходят смотреть на живого артиста, который плачет, смеется, любит, ревнует. Публика ходила на Ермолову, Савину, Смоктуновского, Черкасова, Симонова, а критики -- на режиссера. Поэтому, как мне кажется, театральные премии часто присуждают тем спектаклям, которые не имеют успеха у публики, а те, которые успех имеют -- считаются низким жанром. Кстати, я заметила, что режиссеры, не обладающие чувством юмора, нередко считают низким жанром смешные пьесы, чураются их, "убивают" актеров с хорошим чувством юмора, что большой грех, потому что своими спектаклями они насаждают уныние. Смотреть их тяжело, скучно и грустно.
-- Почему вы перестали сниматься и ушли в театр?
-- Снявшись сначала в "Поддубенских частушках", а затем в "Девушке без адреса", я поняла направление советского кинематографа того времени, где я со своим личиком подходила, наверное, только на роли простушек. И так как характер у меня довольно сильный и несговорчивый, то я решила, что лучше буду работать в театре. Всегда хотела играть классику или хорошие современные пьесы. Уже в 19 лет я могла сравнить труд какого-нибудь посредственного сценариста с пьесой, положим, Островского или Оскара Уайльда. Потом я снялась в "Командировке" с Олегом Ефремовым, снова сыграла деревенскую девочку. Мне опять стали предлагать подобные роли. Так не пойдет, сказала я себе, это будет продолжаться вечно. Далеко на этих девочках в платочках я не уеду... Какое счастье было работать с Акимовым! Я считаю его образцом режиссера, идеалом. Сейчас таких нет. Европейски образованный человек, замечательный художник, интеллигент, интеллектуал, с изумительным чувством юмора. Николай Павлович верил в актеров, любил нас. Только представьте, когда в театре шла "Тень", он спросил меня: "Светочка, вы кого хотите играть -- Аннунциату или Принцессу?" И я выбрала Принцессу. И Петр Наумович Фоменко, режиссер замечательный, тонкий, никогда не давил на меня, разрешал работать самостоятельно: "Карпинской -- никаких замечаний, она делает роль сама". Одна из самых удачных моих ролей -- Юлия в его спектакле "Этот милый старый дом". Я там свободно плыла и делала все так, как считала нужным. Хорошо, что спектакль остался на пленке, и его время от времени показывают по телевидению. Я много снималась на телевидении, работала на радио. Связь с кино потеряла. Я тогда была замужем. Мой муж не хотел, чтобы я снималась, всячески препятствовал этому. И меня подзабыли.
-- В вашей жизни не было других театров, кроме акимовского?
-- Еще в студенческие годы я играла на сцене Театра имени Комиссаржевской. А из Комедии уходила в БДТ, туда меня пригласил Товстоногов на роль Агики в спектакль "Тоот, другие и майор". За четыре года я сыграла там всего две роли и как-то не прижилась. Не люблю этот театр до сих пор. Помню, когда я туда пришла, одна ведущая актриса, посмотрев на меня, надменно произнесла: "Господи, у меня от этих молодых актрис просто в глазах рябит!" Атмосфера в БДТ не имела ничего общего с атмосферой акимовского театра. Недавно я пела в концерте, и после него ко мне подошел мужчина. Поцеловал ручку и сказал: "Я шесть раз смотрел "Тоот, другие и майор". Как вы мне нравились!" Я люблю, когда меня хвалят, дарят цветы, духи и всякие женские пустячки. (Смеется). Играла я тогда 15-летнюю девочку с косичками, а моей дочке было уже 4 года. Хороший был спектакль, там замечательно играли Стржельчик, Трофимов, Ковель. Автор пьесы, венгерский драматург Эркень, приезжал в Ленинград, смотрел спектакль и даже подарил мне милый сувенир.
-- Правда, что когда-то вы играли в Англии?
-- Да. Посмотрев в Театре комедии наш спектакль "Двенадцатая ночь" по Шекспиру (я играла Марию), английский режиссер пригласил меня в свою постановку "Путч Чарли Чаплина". На главную роль! Я была счастлива. Считаю, что самые лучшие артисты -- русские и англичане. С этим спектаклем мы ездили почти по всей Англии. На одной встрече англичане даже сказали мне: "О-о, леди, вы должны играть Шекспира!" Это было большим комплиментом для меня.
-- Где вас можно увидеть сегодня?
-- К сожалению, в текущем репертуаре я занята немного. Играю леди Брэкнелл в спектакле "Как важно быть серьезным" Оскара Уайльда, Дарью Федосеевну Круглову в "Не все коту масленица" А.Н. Островского. И очень люблю "Ретро", спектакль по пьесе Александра Галина. Роль Розы Александровны, бывшей балерины, не устроенной в жизни, экстравагантной, играю с величайшим удовольствием. Эта роль содержит в себе многое из того, что я мечтала сыграть всегда, с младых лет. Я играю актрису, которая так и не стала знаменитой (я видела много таких женщин). Она так наивна и чиста душой, так одинока, у нее никогда не было ни мужа, ни детей. Она постарела... Я счастлива тем, как зрители принимают меня. Выхожу на поклоны и, словно на стадионе, раздается рев: "А-а-а! Браво!" После спектакля ко мне в гримерную приходят незнакомые люди, говорят приятные слова, дарят цветы. Мужчины -- при своих женах! -- становятся на колени, целуют мне руки и даже плачут! Я в жизни такого не испытывала. Или их жены говорят: "А вы знаете, мой-то плакал, так вас жалко..."
-- Почему вы не участвуете в антрепризах?
-- Не зовут! Может быть, что-то и будет скоро. Друзья нашли к моему юбилею деньги, пьесу, актеров. Дай-то бог, что все получится.
-- Вас давно не видно в кино.
-- Сто лет ничего не было, не зовут сниматься. Агента у меня нет. Год назад позвонили с "Ленфильма", предложили сыграть какую-то даму в "Улицах разбитых фонарей". -- Сколько съемочных дней? -- спрашиваю. -- Один. Но надо пройти кастинг. -- Кастинг? На один день? Никогда мне больше не звоните! -- и бросила трубку. Только стыда там наберешься и -- никаких денег при этом (у меня уже давно маленькая ставка). Я с удовольствием сыграла бы у такого режиссера как Михалков. Говорят, он очень любит актеров, и на площадке у него хорошая атмосфера. Он талантливый человек, мне нравятся его фильмы. Но, наверное, Михалков меня даже не знает.
-- Порой актеров в кино переозвучивают. С вами такое случалось?
-- Не обижайте меня! С такими режиссерами, которые бы стали меня переозвучивать, я не работаю. Я много работала на радио, и когда разговариваю с кем-то, часто слышу: "Какой знакомый голос!" Меня по голосу узнают, а вы говорите... Во всех спектаклях я пою, и на творческих встречах исполняю старинные романсы, великолепные песни Беранже, песни из репертуара Клавдии Шульженко. Уже сорок лет неизменно пою в театре в наших знаменитых капустниках. Один замечательный человек сказал: "Актер -- это голос".
-- А вас на переозвучку какой-то актрисы приглашали?
-- Приглашали. Нужны были деньги, и я согласилась. Жуткий режиссер, жуткая актриса. Мне было так стыдно! Я ведь ужасная и поэтому не смолчала: "Боже, как это бездарно! А зачем же вы ее снимали? Она ведь играет чудовищно". И ушла. Режиссер решил, что я сумасшедшая, а я подумала -- чтобы еще когда-нибудь пошла! Я с удовольствием озвучила бы мультик. На радио часто читала сказки -- русские народные, Андерсена.
-- Питерские актеры один за другим уезжают в Москву, только появляется возможность. А вы так и не перебрались. Жалели потом об этом?
-- Никогда в жизни! Я всегда считала, что актрисе нужен муж-режиссер или продюсер, покровитель, который поведет ее по жизни, будет пестовать. А если нет, то как одной? Сколько прелестных актрис умерли в нищете, спились, канули в безвестность. Я не умею плести интриги, не пью и не курю и поэтому не бываю на тусовках. Это не мой путь.
-- Что за смешная история была у вас с Сокуровым?
-- Однажды меня вызвали на пробы в фильм Сокурова. "Как вы будете играть Марию Ильиничну Ульянову? -- говорят мне гримеры. -- У вас же совсем другое лицо." У сестры Ленина лицо более худое, азиатское, узкие глаза, скулы -- ну ничего общего со мной! У меня было свободное время, пока внук занимался в музыкалке. Делайте со мной, что хотите, говорю. Мне подняли волосы, напудрили их, лоб стал высоким, углубили глаза, "сделали" скулы, надели черное платье с камеей. Гениально! Потрясающая старуха получилась. Входит Сокуров. Такой мягкий, целует мне ручку, долго смотрит на меня и спрашивает гримеров: "Что вы сделали? Это герцогиня из фильмов Бергмана". (Хохочет). Это была не я! Но и не Мария Ульянова. "Откройте рот, -- говорит Сокуров, -- мы вам сюда пластинки поставим, и сюда..." На что я, царственно сидя в высоком кресле, с достоинством произнесла: "Мы никуда и ничего не вставим. А почему вы всех женщин России хотите сделать уродками?" Знаменитый режиссер не обиделся. Велел принести для меня пенсне. "Давайте мы вас снимем." -- "Пожалуйста". -- "Вы мне понравились". -- "Спасибо. А знаете, почему я пришла? Мне было интересно посмотреть на вас и познакомиться с вами". -- "Послушайте, ну можно ведь резиновую маску сделать". Конечно, я отказалась от того, чтобы мне что-то вставляли в рот, да еще и маску надевали! И пошла к выходу. А многочисленная свита говорила: "Светочка, соглашайтесь, ведь это гений!"
-- А кто вам предлагал сыграть Крупскую?
-- Как-то позвали меня на "Мосфильм" на роль молодой Крупской. Поскольку я на нее не похожа, мне покрасили лицо каким-то зловещим зеленым цветом. Все равно не похожа. "Уберите у нее огонь из глаз!" -- сказали. Не смогли. И не взяли.
-- Вы, молоденькая актриса, снимались с Рыбниковым, Ефремовым, которые были тогда главными героями советского кинематографа. Влюблялись, крутили романы?
-- Они были старше и мне не нравились. Наверное, я зануда, думала только о работе. Это глупо, но я люблю "героев", красивых, смелых, сильных мужчин. Эррол Флинн из "Королевских пиратов" -- вот это герой! Меня иногда спрашивают на творческих встречах: "Вы не влюблялись на съемках?" Нет, не влюблялась. Когда в институте играла с однокурсником, на сцене надо было целоваться. Возникла любовь, я за него замуж вышла. Но потом мы все равно развелись. Это был мне урок на всю жизнь... А вот с Геннадием Ивановичем Воропаевым меня познакомил актер Лев Лемке. Когда Воропаев подал мне руку, я сразу подумала: "За такого бы замуж выйти!" И тут же -- вторая мысль: "Ой, нет, лучше не надо". Так и получилось. Мы все время сходились-расходились. Прожили много лет, у нас родилась дочь Катя. Воропаев играл у Акимова все главные роли: Ученого в "Тени", Дон Жуана, Шута в "Двенадцатой ночи", Кречинского... Он был не только фантастически красив, но и знаменит, его прославили фильмы "Вертикаль" и "Олеся".
-- Вы снялись в "Сладкой женщине". У меня такое впечатление, что вы не любите вспоминать эту картину.
-- Не люблю, потому что там из моей роли многое вырезали. Моя героиня -- подруга Гундаревой. Они вместе работали на фабрике. Все эти истории с фабриками так мне надоели. Я согласилась сниматься ради денег.
-- А какой фильм вспоминаете с любовью?
-- "На всю оставшуюся жизнь" Петра Фоменко. Там изумительные актеры. Вообще я ничего не люблю вспоминать. Никогда не поддаюсь ностальгии, самокопанию, всегда иду вперед. Меня интересует нынешнее -- жизнь моей дочери, внуков, будущая работа. Не смотрю фильмы, в которых снималась. Не перебираю старые альбомы.
-- Дочь не стала актрисой?
-- Она и не хотела. У нее два высших образования, сейчас она преподает английский язык на курсах. И внук в артисты не пошел, решил стать врачом.
-- О чем вы мечтаете, Светлана Алексеевна?
-- Ну конечно же о классике! Хорошо бы сыграть и спеть Долли в "Хэлло, Долли!" А когда мне было всего 20 лет, мой педагог сказал, что моя роль -- Раневская. Вот бы повезло.
Беседу вела Светлана Мазурова
-- Ну сколько можно говорить об этом?! -- удивляется она. -- Но, с другой стороны, поразительно. Прошло столько времени, моему старшему внуку уже 17 лет, а меня до сих пор узнают именно по этому фильму. Его часто показывают по телевизору, наверное, скоро уже мои правнуки будут смотреть эту комедию. Когда зрители говорят мне: "Вы наша живая легенда", я смеюсь: "Что же я -- доисторическая личность?!" Правда, теперь уже не удивляюсь, а вот когда первый раз такое услышала от женщины, взявшей меня за рукав пальто: "Можно, я прикоснусь к легенде?" -- растрогалась.
-- Светлана Алексеевна, вы не из театральной семьи?
-- Нет. Мои родители были учителями. Но мой папа снялся у великого Эйзенштейна! Есть в нашей семье одна удивительная история. Много лет назад по телевизору шел фильм Эйзенштейна "Октябрь". "Я здесь снимался", -- сказал мне папа. -- "Как это?!" Ему было 19 лет, он учился в университете, подрабатывал где мог и однажды пошел на киностудию сниматься в массовке. Так он стал юнкером в эпизоде защиты Зимнего дворца. Крупные планы: большеглазый, кудрявый, смуглый, похожий на негра, отец старательно целится в большевиков.
-- Наверное, вы мечтали стать кинозвездой?
-- Мечтала. В детстве. Собственно, ведь я ею и стала в 19 лет -- по одному-единственному фильму (Смеется). Когда мне было лет 14, я писала в своем дневнике, что буду сниматься в кино. Светлана Карпинская, думала я, это звучит красиво. Мне нравились роскошные зарубежные актрисы, невероятно изысканные, томные, прелестные женщины, как Грета Гарбо. Я смотрела на себя в зеркало: довольно плотненькая девочка с длиннющими косами, в очках абсолютно не соответствовала идеалу кинозвезды. Я много читала, хорошо писала сочинения, у меня были пятерки по литературе, и я решила стать журналисткой, много путешествовать по миру. Мне было 16 лет, публикаций в газетах у меня не было, и на журналистику меня не взяли, я поступила в университет на филологический факультет. Тогда же, в 16 лет, меня приняли в театральную студию при ДК имени Кирова знаменитые педагоги Шостак и Ремез. Был день моего рождения. Я прочла им своего любимого Пушкина ("Люблю тебя, Петра творенье..."), басню Михалкова. "Вы знаете, -- сказал мне Шостак, -- что очень талантливы?" Они были так добры, что сразу и на всю жизнь поддержали меня. Поэтому я ничего не боялась. Первая же роль -- главная, в "Фабричной девчонке" по пьесе Володина. Может быть, моя игра была несовершенной, но зато я сразу осознала, что театр -- это колоссальный труд.
-- Как вы попали в кино?
-- В студии был спектакль "Поддубенские частушки". Режиссер "Ленфильма" Герберт Раппапорт решил снять его на пленку. Меня попробовали на две главные роли. В итоге я сыграла Наташу, лирическую героиню. Когда увидела себя на экране, то плакала навзрыд -- так не понравилась себе! На что Герберт Морисович с характерным акцентом сказал мне: "Свэтка, ты любишь Грэту Гарбо?" -- "Обожаю!" -- "Я работал с ней в Голливуде. Когда она впервые увидела себя, то точно так же плакала". И я сразу утешилась.
-- А как студентка филфака стала "девушкой без адреса"?
-- Ассистент режиссера посмотрела "Поддубенские частушки" и пригласила меня на пробы на "Мосфильм". Меня сразу взяли на роль Кати Ивановой. Смешно, но мне и в голову не приходило, что меня не утвердят. Может быть, это сверхуверенность, но я считала, что так и должно быть! Когда читаю интервью известных зарубежных или наших артистов, которые рассказывают, как от маленьких ролей пробивались к большим, то думаю, что это не про меня.
-- Сыграв в этом кино, решили оставить университет?
-- К сожалению, я закончила только четыре курса университета. Журналисткой не стала. Я снималась с замечательным мхатовским актером, народным артистом СССР Василием Топорковым. Он играл гардеробщика, а я пела: "Я в жизни, Арнольд, повидала немало..." Василий Осипович сказал мне: "Вы очень талантливая и смелая девочка. Я хочу взять вас к себе на курс". Сразу на третий! Он преподавал в школе-студии МХАТа. Представьте, я, странная девушка, отказалась! Я любила Ленинград, там у меня были мама и папа. А Москву не люблю, все время хотела домой. Но когда вернулась, то подумала, что может все-таки стоит поучиться в театральном? Борис Вольфович Зон пожал мне руку и сказал: "Вы милая. Наверное, Джульетту хотите играть?" И взял меня сразу на второй курс театрального института. Никогда не забуду его слова: "Карпиночка, вы интуит с душой мимозовой, вас ничему учить не надо". Кстати, я убеждена, что учиться на актерском факультете в институте 4-5 лет -- это слишком много, вполне хватит двух. Я всегда училась у великих актеров. До сих пор, когда смотрю по телевизору "Соло для часов с боем" или изумительный английский сериал "Дживс и Вустер", восхищаюсь, как легки, изящны актеры, какое счастье видеть их! На курсе я играла главные роли: героиню в "Офицере флота", в водевиле "Дочь русского актера". Зон говорил мне: "Вы с вашим талантом будете играть много разноплановых ролей". И он был прав.
-- В театральных кругах говорят о вашем крутом нраве, о том, что вы недолюбливаете режиссеров и "сама себе режиссер".
-- Я всегда делаю роль сама. Это, поверьте, не хвастовство. Я думала об этом много. Может быть, "виной" мой сильный характер, темперамент, но я добилась того, что никогда не подчиняюсь неверным, с моей точки зрения, решениям режиссера. Я слушаю его указания, и если он предлагает интересный ход, могу это попробовать. Но последнее слово остается за мной. Это трудно, но зато ты свободен, и у тебя открываются такие возможности, о которых и сам не подозреваешь. У меня есть своя система. Я читаю пьесу и примерно знаю, как надо сыграть роль. Достигаю этого, конечно, не сразу, постепенно. Но если режиссер будет ломать мое собственное представление о том, что я придумала, работать с ним не буду. Ухожу и не жалею об этом никогда. Не знаю, закончится ли когда-нибудь эра режиссеров. Часто режиссеры не дают актерам возможности раскрыться, им важнее всего показать себя, свои замыслы, находки. Но ведь зрители приходят смотреть на живого артиста, который плачет, смеется, любит, ревнует. Публика ходила на Ермолову, Савину, Смоктуновского, Черкасова, Симонова, а критики -- на режиссера. Поэтому, как мне кажется, театральные премии часто присуждают тем спектаклям, которые не имеют успеха у публики, а те, которые успех имеют -- считаются низким жанром. Кстати, я заметила, что режиссеры, не обладающие чувством юмора, нередко считают низким жанром смешные пьесы, чураются их, "убивают" актеров с хорошим чувством юмора, что большой грех, потому что своими спектаклями они насаждают уныние. Смотреть их тяжело, скучно и грустно.
-- Почему вы перестали сниматься и ушли в театр?
-- Снявшись сначала в "Поддубенских частушках", а затем в "Девушке без адреса", я поняла направление советского кинематографа того времени, где я со своим личиком подходила, наверное, только на роли простушек. И так как характер у меня довольно сильный и несговорчивый, то я решила, что лучше буду работать в театре. Всегда хотела играть классику или хорошие современные пьесы. Уже в 19 лет я могла сравнить труд какого-нибудь посредственного сценариста с пьесой, положим, Островского или Оскара Уайльда. Потом я снялась в "Командировке" с Олегом Ефремовым, снова сыграла деревенскую девочку. Мне опять стали предлагать подобные роли. Так не пойдет, сказала я себе, это будет продолжаться вечно. Далеко на этих девочках в платочках я не уеду... Какое счастье было работать с Акимовым! Я считаю его образцом режиссера, идеалом. Сейчас таких нет. Европейски образованный человек, замечательный художник, интеллигент, интеллектуал, с изумительным чувством юмора. Николай Павлович верил в актеров, любил нас. Только представьте, когда в театре шла "Тень", он спросил меня: "Светочка, вы кого хотите играть -- Аннунциату или Принцессу?" И я выбрала Принцессу. И Петр Наумович Фоменко, режиссер замечательный, тонкий, никогда не давил на меня, разрешал работать самостоятельно: "Карпинской -- никаких замечаний, она делает роль сама". Одна из самых удачных моих ролей -- Юлия в его спектакле "Этот милый старый дом". Я там свободно плыла и делала все так, как считала нужным. Хорошо, что спектакль остался на пленке, и его время от времени показывают по телевидению. Я много снималась на телевидении, работала на радио. Связь с кино потеряла. Я тогда была замужем. Мой муж не хотел, чтобы я снималась, всячески препятствовал этому. И меня подзабыли.
-- В вашей жизни не было других театров, кроме акимовского?
-- Еще в студенческие годы я играла на сцене Театра имени Комиссаржевской. А из Комедии уходила в БДТ, туда меня пригласил Товстоногов на роль Агики в спектакль "Тоот, другие и майор". За четыре года я сыграла там всего две роли и как-то не прижилась. Не люблю этот театр до сих пор. Помню, когда я туда пришла, одна ведущая актриса, посмотрев на меня, надменно произнесла: "Господи, у меня от этих молодых актрис просто в глазах рябит!" Атмосфера в БДТ не имела ничего общего с атмосферой акимовского театра. Недавно я пела в концерте, и после него ко мне подошел мужчина. Поцеловал ручку и сказал: "Я шесть раз смотрел "Тоот, другие и майор". Как вы мне нравились!" Я люблю, когда меня хвалят, дарят цветы, духи и всякие женские пустячки. (Смеется). Играла я тогда 15-летнюю девочку с косичками, а моей дочке было уже 4 года. Хороший был спектакль, там замечательно играли Стржельчик, Трофимов, Ковель. Автор пьесы, венгерский драматург Эркень, приезжал в Ленинград, смотрел спектакль и даже подарил мне милый сувенир.
-- Правда, что когда-то вы играли в Англии?
-- Да. Посмотрев в Театре комедии наш спектакль "Двенадцатая ночь" по Шекспиру (я играла Марию), английский режиссер пригласил меня в свою постановку "Путч Чарли Чаплина". На главную роль! Я была счастлива. Считаю, что самые лучшие артисты -- русские и англичане. С этим спектаклем мы ездили почти по всей Англии. На одной встрече англичане даже сказали мне: "О-о, леди, вы должны играть Шекспира!" Это было большим комплиментом для меня.
-- Где вас можно увидеть сегодня?
-- К сожалению, в текущем репертуаре я занята немного. Играю леди Брэкнелл в спектакле "Как важно быть серьезным" Оскара Уайльда, Дарью Федосеевну Круглову в "Не все коту масленица" А.Н. Островского. И очень люблю "Ретро", спектакль по пьесе Александра Галина. Роль Розы Александровны, бывшей балерины, не устроенной в жизни, экстравагантной, играю с величайшим удовольствием. Эта роль содержит в себе многое из того, что я мечтала сыграть всегда, с младых лет. Я играю актрису, которая так и не стала знаменитой (я видела много таких женщин). Она так наивна и чиста душой, так одинока, у нее никогда не было ни мужа, ни детей. Она постарела... Я счастлива тем, как зрители принимают меня. Выхожу на поклоны и, словно на стадионе, раздается рев: "А-а-а! Браво!" После спектакля ко мне в гримерную приходят незнакомые люди, говорят приятные слова, дарят цветы. Мужчины -- при своих женах! -- становятся на колени, целуют мне руки и даже плачут! Я в жизни такого не испытывала. Или их жены говорят: "А вы знаете, мой-то плакал, так вас жалко..."
-- Почему вы не участвуете в антрепризах?
-- Не зовут! Может быть, что-то и будет скоро. Друзья нашли к моему юбилею деньги, пьесу, актеров. Дай-то бог, что все получится.
-- Вас давно не видно в кино.
-- Сто лет ничего не было, не зовут сниматься. Агента у меня нет. Год назад позвонили с "Ленфильма", предложили сыграть какую-то даму в "Улицах разбитых фонарей". -- Сколько съемочных дней? -- спрашиваю. -- Один. Но надо пройти кастинг. -- Кастинг? На один день? Никогда мне больше не звоните! -- и бросила трубку. Только стыда там наберешься и -- никаких денег при этом (у меня уже давно маленькая ставка). Я с удовольствием сыграла бы у такого режиссера как Михалков. Говорят, он очень любит актеров, и на площадке у него хорошая атмосфера. Он талантливый человек, мне нравятся его фильмы. Но, наверное, Михалков меня даже не знает.
-- Порой актеров в кино переозвучивают. С вами такое случалось?
-- Не обижайте меня! С такими режиссерами, которые бы стали меня переозвучивать, я не работаю. Я много работала на радио, и когда разговариваю с кем-то, часто слышу: "Какой знакомый голос!" Меня по голосу узнают, а вы говорите... Во всех спектаклях я пою, и на творческих встречах исполняю старинные романсы, великолепные песни Беранже, песни из репертуара Клавдии Шульженко. Уже сорок лет неизменно пою в театре в наших знаменитых капустниках. Один замечательный человек сказал: "Актер -- это голос".
-- А вас на переозвучку какой-то актрисы приглашали?
-- Приглашали. Нужны были деньги, и я согласилась. Жуткий режиссер, жуткая актриса. Мне было так стыдно! Я ведь ужасная и поэтому не смолчала: "Боже, как это бездарно! А зачем же вы ее снимали? Она ведь играет чудовищно". И ушла. Режиссер решил, что я сумасшедшая, а я подумала -- чтобы еще когда-нибудь пошла! Я с удовольствием озвучила бы мультик. На радио часто читала сказки -- русские народные, Андерсена.
-- Питерские актеры один за другим уезжают в Москву, только появляется возможность. А вы так и не перебрались. Жалели потом об этом?
-- Никогда в жизни! Я всегда считала, что актрисе нужен муж-режиссер или продюсер, покровитель, который поведет ее по жизни, будет пестовать. А если нет, то как одной? Сколько прелестных актрис умерли в нищете, спились, канули в безвестность. Я не умею плести интриги, не пью и не курю и поэтому не бываю на тусовках. Это не мой путь.
-- Что за смешная история была у вас с Сокуровым?
-- Однажды меня вызвали на пробы в фильм Сокурова. "Как вы будете играть Марию Ильиничну Ульянову? -- говорят мне гримеры. -- У вас же совсем другое лицо." У сестры Ленина лицо более худое, азиатское, узкие глаза, скулы -- ну ничего общего со мной! У меня было свободное время, пока внук занимался в музыкалке. Делайте со мной, что хотите, говорю. Мне подняли волосы, напудрили их, лоб стал высоким, углубили глаза, "сделали" скулы, надели черное платье с камеей. Гениально! Потрясающая старуха получилась. Входит Сокуров. Такой мягкий, целует мне ручку, долго смотрит на меня и спрашивает гримеров: "Что вы сделали? Это герцогиня из фильмов Бергмана". (Хохочет). Это была не я! Но и не Мария Ульянова. "Откройте рот, -- говорит Сокуров, -- мы вам сюда пластинки поставим, и сюда..." На что я, царственно сидя в высоком кресле, с достоинством произнесла: "Мы никуда и ничего не вставим. А почему вы всех женщин России хотите сделать уродками?" Знаменитый режиссер не обиделся. Велел принести для меня пенсне. "Давайте мы вас снимем." -- "Пожалуйста". -- "Вы мне понравились". -- "Спасибо. А знаете, почему я пришла? Мне было интересно посмотреть на вас и познакомиться с вами". -- "Послушайте, ну можно ведь резиновую маску сделать". Конечно, я отказалась от того, чтобы мне что-то вставляли в рот, да еще и маску надевали! И пошла к выходу. А многочисленная свита говорила: "Светочка, соглашайтесь, ведь это гений!"
-- А кто вам предлагал сыграть Крупскую?
-- Как-то позвали меня на "Мосфильм" на роль молодой Крупской. Поскольку я на нее не похожа, мне покрасили лицо каким-то зловещим зеленым цветом. Все равно не похожа. "Уберите у нее огонь из глаз!" -- сказали. Не смогли. И не взяли.
-- Вы, молоденькая актриса, снимались с Рыбниковым, Ефремовым, которые были тогда главными героями советского кинематографа. Влюблялись, крутили романы?
-- Они были старше и мне не нравились. Наверное, я зануда, думала только о работе. Это глупо, но я люблю "героев", красивых, смелых, сильных мужчин. Эррол Флинн из "Королевских пиратов" -- вот это герой! Меня иногда спрашивают на творческих встречах: "Вы не влюблялись на съемках?" Нет, не влюблялась. Когда в институте играла с однокурсником, на сцене надо было целоваться. Возникла любовь, я за него замуж вышла. Но потом мы все равно развелись. Это был мне урок на всю жизнь... А вот с Геннадием Ивановичем Воропаевым меня познакомил актер Лев Лемке. Когда Воропаев подал мне руку, я сразу подумала: "За такого бы замуж выйти!" И тут же -- вторая мысль: "Ой, нет, лучше не надо". Так и получилось. Мы все время сходились-расходились. Прожили много лет, у нас родилась дочь Катя. Воропаев играл у Акимова все главные роли: Ученого в "Тени", Дон Жуана, Шута в "Двенадцатой ночи", Кречинского... Он был не только фантастически красив, но и знаменит, его прославили фильмы "Вертикаль" и "Олеся".
-- Вы снялись в "Сладкой женщине". У меня такое впечатление, что вы не любите вспоминать эту картину.
-- Не люблю, потому что там из моей роли многое вырезали. Моя героиня -- подруга Гундаревой. Они вместе работали на фабрике. Все эти истории с фабриками так мне надоели. Я согласилась сниматься ради денег.
-- А какой фильм вспоминаете с любовью?
-- "На всю оставшуюся жизнь" Петра Фоменко. Там изумительные актеры. Вообще я ничего не люблю вспоминать. Никогда не поддаюсь ностальгии, самокопанию, всегда иду вперед. Меня интересует нынешнее -- жизнь моей дочери, внуков, будущая работа. Не смотрю фильмы, в которых снималась. Не перебираю старые альбомы.
-- Дочь не стала актрисой?
-- Она и не хотела. У нее два высших образования, сейчас она преподает английский язык на курсах. И внук в артисты не пошел, решил стать врачом.
-- О чем вы мечтаете, Светлана Алексеевна?
-- Ну конечно же о классике! Хорошо бы сыграть и спеть Долли в "Хэлло, Долли!" А когда мне было всего 20 лет, мой педагог сказал, что моя роль -- Раневская. Вот бы повезло.
Беседу вела Светлана Мазурова
Вернуться к списку новостей
