Скорочкина О. Театр – это территория чуда // Культура. 2009. № 42. 29 окт. -11 нояб.
Все фотографии ()
Его знаменитые
зеркальные фойе, круглые лестницы, афиши - еще акимовские, недавно
восстановленные, - при полном параде. Время его не потрепало на своих ветрах, а
почтенный возраст не состарил. Его и новомодный кризис не коснулся - по крайней
мере, на нем это никак не отразилось.
Театр, как волшебная шкатулка, набит историями, спектаклями, судьбами. Здесь работает несколько поколений артистов, от раритетных, акимовских, до вчерашних студентов: в "Сплошных неприятностях" и "Игроках" на сцену вышло новое поколение, ученики Татьяны Казаковой. Пошли им бог пощедрее "сплошных приятностей". А всем обитателям "этого милого старого дома" - отличных ролей и ежевечерних аншлагов...
Но если есть в этом театре свой домовой, хранитель очага и ключей, то это скорее будет домовиха. Народная артистка России Вера Карпова.
Она пережила здесь все эпохи, дебютировав в блистательной акимовской, играла в спектаклях Вадима Голикова, Петра Фоменко, Романа Виктюка, Михаила Левитина, Владимира Туманова....Обычно каждый режиссер выбирает в качестве героини определенное лицо - так меняются эпохи в театре. Актриса Вера Карпова понадобилась всем. Она и сама - эпоха, и большая актриса, даром что маленького роста. Если в ком история театра хранится и пишется вживую больше полувека, - это в ней. Не может не поражать единство ее артистической судьбы. Все текло и изменялось: афиши, режиссеры, публика... Поменялась страна, политический режим и курс национальной валюты. Но Вера Карпова здесь, на Невском, 56, прожила не просто огромную жизнь, но, как и положено актрисе, она прожила здесь множество разных жизней - от простых милых девушек в советских незатейливых комедиях, от сопливой дочки людоеда Аннунциаты в легендарной акимовской "Тени" - до ностальгического старомодного "Ретро", в котором она играет сегодня... Но в самой Вере Александровне нет и призвука ретро! Живая и азартная, она не уступила времени ничего из своих звонких и разнообразных умений, а только приобрела. Если б пришла нужда выпустить юбилейную театральную монету, на ней вполне уместен был бы профиль Карповой. Тем более что королевский опыт у нее имеется - в "Тележке с яблоками" Шоу она когда-то играла королеву.
Говорят, в нашей стране надо жить долго. В театре тоже стоит пожить долго, чтобы что-то понять не только о профессии - о жизни.
Столько, сколько Вера Александровна, в одном театре не живут! При этом - никакого груза примадонны, который оттягивал бы ей плечи. Легкая и стремительная. Будто вчера после Щукинского училища.
Она обладательница Высшей театральной премии Петербурга - статуэтки "Золотой софит". Но у нее есть премии и почище золотом. Была бы моя воля - наградила бы ее премией "Золотой треугольник". Фонтанный дом - Аничков дворец - Театр Комедии. Вот важнейшие точки ее жизни. В Фонтанном доме она родилась, и там прошло ее детство (до сих пор потомки Шереметевых приглашают Веру Александровну иногда отобедать вместе в ресторане), на Фонтанке же она училась в школе, в Аничковом дворце в детстве состояла во всех кружках - от стрелкового и ботанического до театрального, ну а с Театром Комедии, как сама она шутит, три года назад справила золотую свадьбу. Удивительное по нынешним растрепанным временам единство времени и места. И судьбы, которой не было тесно в этом золотом петербургском треугольнике.
В недавней телевизионной версии "Преступления и наказания" Д.Светозарова Вера Карпова запросто переиграла молодых - они и ахнуть не успели, как старуха-процентщица, это фантасмагорическое петербургское привидение, заткнула их всех за пояс.
Мы беседуем с Верой Александровной в ее гримерке, в которую она впервые вошла в 1956 году, да так в ней и задержалась.
В театре есть свой замечательный музей. Но Вера Карпова - сама человек-музей, за пятьдесят с лишним лет жизни на этой сцене в ней накопилось столько единиц хранения! Хватило бы и на несколько жизней.
Кажется, Вере Александровне ничего не нужно специально вспоминать: она помнит все так ясно, и жизнь лежит перед ней как на ладони - будто все случилось минуту назад. Или по крайней мере вчера.
- Иногда мне хотелось бы сочинить новую биографию. Потому что периодически приходят театральные юбилеи и приходится вспоминать... Но я не писатель-фантаст. Биография сложилась так, как она сложилась...
Я приехала в Ленинград 24 июня 1956 года и сразу пришла в этот театр - в голубом воздушном платье в клеточку из сарпинки, в начищенном мелом белых туфлях...
Почему после Щукинского вернулась в Ленинград? Скучала по дому, но самое главное - приглашение Акимова!
Акимов очень любил вахтанговскую школу. В Театре имени Евг.Вахтангова и "Гамлет" его когда-то прогремел, в 30-е годы... Он посмотрел наш дипломный спектакль - и вернулась я в родной город, к родителям...
Иду по Невскому - солнце сияет, женщины в веселом штапеле, мужчины в светлых бабочках. Захожу в театр, поднимаюсь в репетиционный зал на пятый этаж и получаю сильнейший шок: там сидят господа и дамы. Как будто из другой эпохи. Совершенно другой мир. Все элегантные и праздничные. Елена Владимировна Юнгер протянула дружески руку, улыбаясь глазами: наконец-то! Мы вас давно ждем. У вас замечательная роль.
И я сразу поняла: они меня действительно ждали!
Прочитала "Опасный поворот" Пристли и обомлела: Бэтти - настолько непростая штучка, я даже хотела отказаться от роли: ну не сыграть мне после моих студенческих "горшков" фривольную француженку! Это был спектакль Козинцева,его возобновлял Глеб Флоринский. Я от страха и волнения рухнула на колени партнера, словно на поленицу дров. Владимир Усков, мой замечательный партнер, мне сказал тогда: "Это не самое плохое место, куда ты села".
Первое ощущение от Николая Павловича Акимова - быстрый внимательный взгляд аквамариновых глаз и фраза "будем работать!" Я работала с ним 11 лет. Сорок лет - почти полвека - мы живем без него. И все равно тех, кто играл в его спектаклях, до сих пор называют акимовскими актерами. Если мы и остались сквозь все времена акимовскими актерами, то прежде всего в умении соединять несоединимое, то, чему он нас навсегда обучил. Например, в сцене с доктором Аннунциата падала к нему на колени - с чего бы вдруг? Ничто не предвещало... никаких петельки-крючочка... Акимов говорил: "Гошева - прозрачная слеза, а вы - сопливая дочка людоеда. Она была черненькая - теперь будет беленькая..." И капнул мне на нос белую каплю краской... Или в "Двенадцатой ночи" Оливия, носящая траур по мужу, выбегала вдруг на сцену в летящем ярко-красном платье. Не только в шекспировской комедии, но почти всегда и везде Акимов сочинял на сцене сказочную страну Илирию. Протянул руку - а там все растет, все влюбляются... Акимов все цеха держал в своих руках. Его или любили, или боялись. Потому что он мог так все обхохотать и так остроумно!
Я называю его метод "неправильная арифметика". Дважды два никогда не четыре, а пять или семь. Театр - это когда вкрадывается нечто неизвестное. Как заметил Гоголь, разница между комическим и космическим - в одной шипящей букве. Вот Николай Павлович очень остро чувствовал эту разницу, и это было в его спектаклях - комическое и космическое....
Его любимыми художниками в театре, авторитетами, были Вахтангов, Таиров и Мейерхольд. А расстояние между ними и следующими считал огромным... Систему Станиславского он не очень жаловал - это было не его, он считал, что это ограничивает художника, перекрывает пути к неизведанному, фантастическому - тому, что он ценил в искусстве больше всего.
А уж как он обращался с начальством! Которое много ему попортило крови. Это ведь о нем сказано в "Драконе" Шварца: "Я боролся с министрами как бешеный! И вот на меня двинулись чиновники..." На Акимова всю жизнь "двигались" и министры, и чиновники, поскольку его искусство всегда было дерзким вызовом, он всегда шагал не в ногу, не желал считаться с социалистическим реализмом. Он не уступал им ни пяди своей земли - той, что была на сцене. Как бы очерчивал этот круг - территорию чуда, которую он населял своими фантазиями. Что такое был его театр? Если в двух словах - магический романтизм. Фактор чуда.
Говорили, что на профсоюзные собрания, где выступал Акимов, надо продавать билеты, - так ярко, остроумно и страстно он это делал. Это всегда было событием. Все, к чему он прикасался становилось событием. Когда пришел Вадим Сергеевич Голиков, он сказал: "Никто не может повторить Акимова. Я не обещаю продлить его театр. Но постараюсь в интеллектуальном смысле продолжить его". И ведь продолжил - только на свой лад.
Фоменко принес в наш театр свой бешеный темперамент, артистизм, дерзость...
Даже те режиссеры, кто имел с нашим театром "случайные связи", не строил тут дома, а только ставил спектакли, старались сохранить атмосферу театра-дома.
Помню в левитинском спектакле по Жванецкому "Концерт для..." на сцене были настоящие лежаки и даже галька из Одессы - настоящая. И вот мы лежали на сцене, превращенной в кусочек Черноморья, - и нас ветерок так обдувал, и я чувствовала, был такой миг: мы вместе!
Виктюк с его неудержимой, сумасшедшей фантазией ставил у нас "Льстеца" Гольдони и "Незнакомца" Зорина - и в этих спектаклях тоже была тоска по акимовскому "фактору чуда". Никто специально не продолжал Акимова, но во многих этот чудесный фактор сидел, как бацилла, и в этом - они его наследовали. Сегодня я не люблю смотреть антрепризу: даже если там играют звезды, они как-то не так светят. Нет театрального чувства локтя. И совсем не видно личности. Когда Елена Юнгер выходила в спектакле "День победы среди войны" в тряпках, она так держала голову прямо и спину - ей не надо было говорить, что она смолянка! Это было видно - природа и порода - сквозь все блокадные тряпки. В спектакле "Деревья умирают стоя" она в нестаром еще возрасте играла бабушку, на ней были испанские кружева - но та же поразительно прямая спина. В финале ее спрашивали: "Куда вы уходите от нас?" - "Я на второй этаж ухожу", - отвечала просто. Начальство тогда ужасно боялось мистики. Как инакомыслия. Она ведь уходила в смерть. Когда постепенно уходили из жизни акимовские артисты ("на второй этаж"...), подступало чувство одиночества, будто оголялась спина... Акимов в шестидесятые привел в театр молодежь - и не было у нас конфликтов никаких "отцов и детей": мы старшим были любопытны, а они - нам. Елизавета Александровна Уварова была наша книгоноша, она всегда тащила тяжеленную сумку книг и раздавала, образовывала. Вокруг нее всегда жужжала молодежь. Акимов, как Марк Твен, предпочитал ощущать себя до конца жизни молодым щенком, чем старой райской птицей. Нас приняли как детей - опекали и любили, но при этом уважали нас. "Вера Александровна!" - я съеживалась - это мне?! Чувство театрального локтя и достоинства - это тоже был акимовский театр. Акимов научил нас навсегда относиться к рецензиям с иронией. Неважно, говорил он, хвалят или ругают. Важно - в какой компании вы играете не сцене. Когда Акимова не стало, мое поколение артистов было в той форме, когда многое уже умели, многому у него научились, но еще и многое могли. Труппа была им построена, как Кижи, без единого гвоздя, каждый артист - индивидуальность неповторимая. Приходившие вслед за ним режиссеры часто опирались на наши индивидуальности, отталкивались от артистов в своих фантазиях... Я играла королеву в "Тележке с яблоками" Б.Шоу. Во время репетиции села на сцену и стала расставлять шахматные фигуры. Голиков закричал: "Это финал!" Или репетировали "Домик" Катаева, режиссер Александр Белинский. Я плакала: ну не сыграть мне партийную тетку! Придумала себе прическу - такой пук на лбу вперед и на нем - шапка-чкаловка, нашла рыбацкий такой плащ - человек в футляре, но пук вперед веером! Пришел на премьеру Катаев, нас познакомили, он был изумлен: "Эта девочка? Это она сыграла власть?!"
В "Троянской войне" я играла Кассандру - не побоялась побрить башку. В "Этом милом старом доме" режиссер выпустил в итоге играть другую актрису. Но долго жить в театре - значит понять: не только у тебя главные роли, так будет не всегда. Есть и другие героини. Умение не терять себя ни при каких погодах и обстоятельствах - тоже один из уроков Акимова. Конечно, есть тоска по ушедшим актерам. Вот недавно ушел от нас Петр Сергеевич Вельяминов. Он совсем не акимовский, со своей непростой судьбой... Но за всем, что он делал на сцене, сквозили тайна и масштаб личности. Мастерством сегодня худо-бедно овладевают все. Все прекрасно двигаются, поют. Но этого мало - хочется видеть личность. Вот все акимовцы были личности. И тут не в образовании дело. В самообразовании скорее. В том числе - как проживаешь жизнь, чему радуешься, что теряешь, что ценишь.
Акимов приучил нас культуре, в широком смысле слова. Мы были посетителями концертных залов и художественных выставок, много смотрели спектаклей в других театрах... Кто мне интересен из сегодняшних в нашем театре?
сения Каталымова - с ней работать ужасно интересно, она замечательный партнер, острая, дерзкая, музыкальная, она и мне во время репетиций помогала музыкально. Мне интересна Лена Руфанова - как сегодняшнее лицо театра, как она ведет себя в театре. Нравится молодой артист Денис Зайцев - он очень сильно набирает, очень растет как актер от спектакля к спектаклю. Я была бы счастлива увидеть в драматических ролях, где они могли бы проявиться в полный рост своего дара, Наташу Ткаченко и Таню Воротникову. Мне бы хотелось, чтобы их карты легли счастливо и они сыграли драматические роли так же замечательно, как они поют и танцуют. И я уверена, им есть чем играть... К сожалению, с нынешним нашим художественным руководителем я работала немного.Татьяна Казакова репетировала с нами "Не все коту масленица", доводила до ума дипломную работу режиссера-студента. У нее абсолютно мужской характер, который необходим в этой профессии. Мне нравится, как, репетируя, она идет на обострения, что-то гротескно преувеличивает, подчеркивает. У нее тоже есть в спектаклях "неправильная арифметика", которая всего дороже в искусстве. Она не так давно устроила замечательный вечер памяти Вельяминова. И сделала это очень художественно. Не только памяти ушедшего артиста. Чувствовалось, она это для всего театра сделала, чтобы показать, что такое личность в искусстве и как бесценно много она значит. Личность ушедшего артиста она высветила крупно на сцене. Получилось, что, даже когда эта личность уже не только сцену, но и мир покинула, свет остался.
Печально ли мне наблюдать движение времени? Переходить от звонких ролей к старухам? Да нет, это же очень интересное движение! И потом, например, в "Ретро" я играю все ту же девушку, каких играла и полвека назад. Она постарела, но душа-то осталась прежней...
Театр, как волшебная шкатулка, набит историями, спектаклями, судьбами. Здесь работает несколько поколений артистов, от раритетных, акимовских, до вчерашних студентов: в "Сплошных неприятностях" и "Игроках" на сцену вышло новое поколение, ученики Татьяны Казаковой. Пошли им бог пощедрее "сплошных приятностей". А всем обитателям "этого милого старого дома" - отличных ролей и ежевечерних аншлагов...
Но если есть в этом театре свой домовой, хранитель очага и ключей, то это скорее будет домовиха. Народная артистка России Вера Карпова.
Она пережила здесь все эпохи, дебютировав в блистательной акимовской, играла в спектаклях Вадима Голикова, Петра Фоменко, Романа Виктюка, Михаила Левитина, Владимира Туманова....Обычно каждый режиссер выбирает в качестве героини определенное лицо - так меняются эпохи в театре. Актриса Вера Карпова понадобилась всем. Она и сама - эпоха, и большая актриса, даром что маленького роста. Если в ком история театра хранится и пишется вживую больше полувека, - это в ней. Не может не поражать единство ее артистической судьбы. Все текло и изменялось: афиши, режиссеры, публика... Поменялась страна, политический режим и курс национальной валюты. Но Вера Карпова здесь, на Невском, 56, прожила не просто огромную жизнь, но, как и положено актрисе, она прожила здесь множество разных жизней - от простых милых девушек в советских незатейливых комедиях, от сопливой дочки людоеда Аннунциаты в легендарной акимовской "Тени" - до ностальгического старомодного "Ретро", в котором она играет сегодня... Но в самой Вере Александровне нет и призвука ретро! Живая и азартная, она не уступила времени ничего из своих звонких и разнообразных умений, а только приобрела. Если б пришла нужда выпустить юбилейную театральную монету, на ней вполне уместен был бы профиль Карповой. Тем более что королевский опыт у нее имеется - в "Тележке с яблоками" Шоу она когда-то играла королеву.
Говорят, в нашей стране надо жить долго. В театре тоже стоит пожить долго, чтобы что-то понять не только о профессии - о жизни.
Столько, сколько Вера Александровна, в одном театре не живут! При этом - никакого груза примадонны, который оттягивал бы ей плечи. Легкая и стремительная. Будто вчера после Щукинского училища.
Она обладательница Высшей театральной премии Петербурга - статуэтки "Золотой софит". Но у нее есть премии и почище золотом. Была бы моя воля - наградила бы ее премией "Золотой треугольник". Фонтанный дом - Аничков дворец - Театр Комедии. Вот важнейшие точки ее жизни. В Фонтанном доме она родилась, и там прошло ее детство (до сих пор потомки Шереметевых приглашают Веру Александровну иногда отобедать вместе в ресторане), на Фонтанке же она училась в школе, в Аничковом дворце в детстве состояла во всех кружках - от стрелкового и ботанического до театрального, ну а с Театром Комедии, как сама она шутит, три года назад справила золотую свадьбу. Удивительное по нынешним растрепанным временам единство времени и места. И судьбы, которой не было тесно в этом золотом петербургском треугольнике.
В недавней телевизионной версии "Преступления и наказания" Д.Светозарова Вера Карпова запросто переиграла молодых - они и ахнуть не успели, как старуха-процентщица, это фантасмагорическое петербургское привидение, заткнула их всех за пояс.
Мы беседуем с Верой Александровной в ее гримерке, в которую она впервые вошла в 1956 году, да так в ней и задержалась.
В театре есть свой замечательный музей. Но Вера Карпова - сама человек-музей, за пятьдесят с лишним лет жизни на этой сцене в ней накопилось столько единиц хранения! Хватило бы и на несколько жизней.
Кажется, Вере Александровне ничего не нужно специально вспоминать: она помнит все так ясно, и жизнь лежит перед ней как на ладони - будто все случилось минуту назад. Или по крайней мере вчера.
- Иногда мне хотелось бы сочинить новую биографию. Потому что периодически приходят театральные юбилеи и приходится вспоминать... Но я не писатель-фантаст. Биография сложилась так, как она сложилась...
Я приехала в Ленинград 24 июня 1956 года и сразу пришла в этот театр - в голубом воздушном платье в клеточку из сарпинки, в начищенном мелом белых туфлях...
Почему после Щукинского вернулась в Ленинград? Скучала по дому, но самое главное - приглашение Акимова!
Акимов очень любил вахтанговскую школу. В Театре имени Евг.Вахтангова и "Гамлет" его когда-то прогремел, в 30-е годы... Он посмотрел наш дипломный спектакль - и вернулась я в родной город, к родителям...
Иду по Невскому - солнце сияет, женщины в веселом штапеле, мужчины в светлых бабочках. Захожу в театр, поднимаюсь в репетиционный зал на пятый этаж и получаю сильнейший шок: там сидят господа и дамы. Как будто из другой эпохи. Совершенно другой мир. Все элегантные и праздничные. Елена Владимировна Юнгер протянула дружески руку, улыбаясь глазами: наконец-то! Мы вас давно ждем. У вас замечательная роль.
И я сразу поняла: они меня действительно ждали!
Прочитала "Опасный поворот" Пристли и обомлела: Бэтти - настолько непростая штучка, я даже хотела отказаться от роли: ну не сыграть мне после моих студенческих "горшков" фривольную француженку! Это был спектакль Козинцева,его возобновлял Глеб Флоринский. Я от страха и волнения рухнула на колени партнера, словно на поленицу дров. Владимир Усков, мой замечательный партнер, мне сказал тогда: "Это не самое плохое место, куда ты села".
Первое ощущение от Николая Павловича Акимова - быстрый внимательный взгляд аквамариновых глаз и фраза "будем работать!" Я работала с ним 11 лет. Сорок лет - почти полвека - мы живем без него. И все равно тех, кто играл в его спектаклях, до сих пор называют акимовскими актерами. Если мы и остались сквозь все времена акимовскими актерами, то прежде всего в умении соединять несоединимое, то, чему он нас навсегда обучил. Например, в сцене с доктором Аннунциата падала к нему на колени - с чего бы вдруг? Ничто не предвещало... никаких петельки-крючочка... Акимов говорил: "Гошева - прозрачная слеза, а вы - сопливая дочка людоеда. Она была черненькая - теперь будет беленькая..." И капнул мне на нос белую каплю краской... Или в "Двенадцатой ночи" Оливия, носящая траур по мужу, выбегала вдруг на сцену в летящем ярко-красном платье. Не только в шекспировской комедии, но почти всегда и везде Акимов сочинял на сцене сказочную страну Илирию. Протянул руку - а там все растет, все влюбляются... Акимов все цеха держал в своих руках. Его или любили, или боялись. Потому что он мог так все обхохотать и так остроумно!
Я называю его метод "неправильная арифметика". Дважды два никогда не четыре, а пять или семь. Театр - это когда вкрадывается нечто неизвестное. Как заметил Гоголь, разница между комическим и космическим - в одной шипящей букве. Вот Николай Павлович очень остро чувствовал эту разницу, и это было в его спектаклях - комическое и космическое....
Его любимыми художниками в театре, авторитетами, были Вахтангов, Таиров и Мейерхольд. А расстояние между ними и следующими считал огромным... Систему Станиславского он не очень жаловал - это было не его, он считал, что это ограничивает художника, перекрывает пути к неизведанному, фантастическому - тому, что он ценил в искусстве больше всего.
А уж как он обращался с начальством! Которое много ему попортило крови. Это ведь о нем сказано в "Драконе" Шварца: "Я боролся с министрами как бешеный! И вот на меня двинулись чиновники..." На Акимова всю жизнь "двигались" и министры, и чиновники, поскольку его искусство всегда было дерзким вызовом, он всегда шагал не в ногу, не желал считаться с социалистическим реализмом. Он не уступал им ни пяди своей земли - той, что была на сцене. Как бы очерчивал этот круг - территорию чуда, которую он населял своими фантазиями. Что такое был его театр? Если в двух словах - магический романтизм. Фактор чуда.
Говорили, что на профсоюзные собрания, где выступал Акимов, надо продавать билеты, - так ярко, остроумно и страстно он это делал. Это всегда было событием. Все, к чему он прикасался становилось событием. Когда пришел Вадим Сергеевич Голиков, он сказал: "Никто не может повторить Акимова. Я не обещаю продлить его театр. Но постараюсь в интеллектуальном смысле продолжить его". И ведь продолжил - только на свой лад.
Фоменко принес в наш театр свой бешеный темперамент, артистизм, дерзость...
Даже те режиссеры, кто имел с нашим театром "случайные связи", не строил тут дома, а только ставил спектакли, старались сохранить атмосферу театра-дома.
Помню в левитинском спектакле по Жванецкому "Концерт для..." на сцене были настоящие лежаки и даже галька из Одессы - настоящая. И вот мы лежали на сцене, превращенной в кусочек Черноморья, - и нас ветерок так обдувал, и я чувствовала, был такой миг: мы вместе!
Виктюк с его неудержимой, сумасшедшей фантазией ставил у нас "Льстеца" Гольдони и "Незнакомца" Зорина - и в этих спектаклях тоже была тоска по акимовскому "фактору чуда". Никто специально не продолжал Акимова, но во многих этот чудесный фактор сидел, как бацилла, и в этом - они его наследовали. Сегодня я не люблю смотреть антрепризу: даже если там играют звезды, они как-то не так светят. Нет театрального чувства локтя. И совсем не видно личности. Когда Елена Юнгер выходила в спектакле "День победы среди войны" в тряпках, она так держала голову прямо и спину - ей не надо было говорить, что она смолянка! Это было видно - природа и порода - сквозь все блокадные тряпки. В спектакле "Деревья умирают стоя" она в нестаром еще возрасте играла бабушку, на ней были испанские кружева - но та же поразительно прямая спина. В финале ее спрашивали: "Куда вы уходите от нас?" - "Я на второй этаж ухожу", - отвечала просто. Начальство тогда ужасно боялось мистики. Как инакомыслия. Она ведь уходила в смерть. Когда постепенно уходили из жизни акимовские артисты ("на второй этаж"...), подступало чувство одиночества, будто оголялась спина... Акимов в шестидесятые привел в театр молодежь - и не было у нас конфликтов никаких "отцов и детей": мы старшим были любопытны, а они - нам. Елизавета Александровна Уварова была наша книгоноша, она всегда тащила тяжеленную сумку книг и раздавала, образовывала. Вокруг нее всегда жужжала молодежь. Акимов, как Марк Твен, предпочитал ощущать себя до конца жизни молодым щенком, чем старой райской птицей. Нас приняли как детей - опекали и любили, но при этом уважали нас. "Вера Александровна!" - я съеживалась - это мне?! Чувство театрального локтя и достоинства - это тоже был акимовский театр. Акимов научил нас навсегда относиться к рецензиям с иронией. Неважно, говорил он, хвалят или ругают. Важно - в какой компании вы играете не сцене. Когда Акимова не стало, мое поколение артистов было в той форме, когда многое уже умели, многому у него научились, но еще и многое могли. Труппа была им построена, как Кижи, без единого гвоздя, каждый артист - индивидуальность неповторимая. Приходившие вслед за ним режиссеры часто опирались на наши индивидуальности, отталкивались от артистов в своих фантазиях... Я играла королеву в "Тележке с яблоками" Б.Шоу. Во время репетиции села на сцену и стала расставлять шахматные фигуры. Голиков закричал: "Это финал!" Или репетировали "Домик" Катаева, режиссер Александр Белинский. Я плакала: ну не сыграть мне партийную тетку! Придумала себе прическу - такой пук на лбу вперед и на нем - шапка-чкаловка, нашла рыбацкий такой плащ - человек в футляре, но пук вперед веером! Пришел на премьеру Катаев, нас познакомили, он был изумлен: "Эта девочка? Это она сыграла власть?!"
В "Троянской войне" я играла Кассандру - не побоялась побрить башку. В "Этом милом старом доме" режиссер выпустил в итоге играть другую актрису. Но долго жить в театре - значит понять: не только у тебя главные роли, так будет не всегда. Есть и другие героини. Умение не терять себя ни при каких погодах и обстоятельствах - тоже один из уроков Акимова. Конечно, есть тоска по ушедшим актерам. Вот недавно ушел от нас Петр Сергеевич Вельяминов. Он совсем не акимовский, со своей непростой судьбой... Но за всем, что он делал на сцене, сквозили тайна и масштаб личности. Мастерством сегодня худо-бедно овладевают все. Все прекрасно двигаются, поют. Но этого мало - хочется видеть личность. Вот все акимовцы были личности. И тут не в образовании дело. В самообразовании скорее. В том числе - как проживаешь жизнь, чему радуешься, что теряешь, что ценишь.
Акимов приучил нас культуре, в широком смысле слова. Мы были посетителями концертных залов и художественных выставок, много смотрели спектаклей в других театрах... Кто мне интересен из сегодняшних в нашем театре?
сения Каталымова - с ней работать ужасно интересно, она замечательный партнер, острая, дерзкая, музыкальная, она и мне во время репетиций помогала музыкально. Мне интересна Лена Руфанова - как сегодняшнее лицо театра, как она ведет себя в театре. Нравится молодой артист Денис Зайцев - он очень сильно набирает, очень растет как актер от спектакля к спектаклю. Я была бы счастлива увидеть в драматических ролях, где они могли бы проявиться в полный рост своего дара, Наташу Ткаченко и Таню Воротникову. Мне бы хотелось, чтобы их карты легли счастливо и они сыграли драматические роли так же замечательно, как они поют и танцуют. И я уверена, им есть чем играть... К сожалению, с нынешним нашим художественным руководителем я работала немного.Татьяна Казакова репетировала с нами "Не все коту масленица", доводила до ума дипломную работу режиссера-студента. У нее абсолютно мужской характер, который необходим в этой профессии. Мне нравится, как, репетируя, она идет на обострения, что-то гротескно преувеличивает, подчеркивает. У нее тоже есть в спектаклях "неправильная арифметика", которая всего дороже в искусстве. Она не так давно устроила замечательный вечер памяти Вельяминова. И сделала это очень художественно. Не только памяти ушедшего артиста. Чувствовалось, она это для всего театра сделала, чтобы показать, что такое личность в искусстве и как бесценно много она значит. Личность ушедшего артиста она высветила крупно на сцене. Получилось, что, даже когда эта личность уже не только сцену, но и мир покинула, свет остался.
Печально ли мне наблюдать движение времени? Переходить от звонких ролей к старухам? Да нет, это же очень интересное движение! И потом, например, в "Ретро" я играю все ту же девушку, каких играла и полвека назад. Она постарела, но душа-то осталась прежней...
Вернуться к списку новостей
