Вера Карпова: «Сыграв старуху-процентщицу, я перестала бояться крови»// Смена. 2007.
Все фотографии ()
Вера Александровна более 50
лет служит в петербургском театре Комедии им. Акимова и в кино
почти не снимается. Но Светозарову, к счастью для всех нас, удалось нарушить эту традицию.
Бабулькины штучки
- Вера Александровна, что изменилось в вашей жизни после съемок в «Преступлении и наказании»?
- После того, как фильм показали по телевизору, мне начали звонить коллеги из Москвы и Питера. Они очень лестно отзывались о моей роли. Вот и правнук Достоевского сказал: «Жаль, что Алену Ивановну так рано убили». Не скрою, мне было приятно узнать, что я работу не провалила. Но я не принадлежу к тем актрисам, которые, если что-то удалось, считают это своей личной победой. Конечно, это не только мой успех. Я очень благодарна господину Светозарову и своему партнеру Владимиру Кошевому. Главным для меня было прикоснуться к Федору Михайловичу, которого я регулярно перечитываю, где-то попасть поточнее, и если это получилось, то я счастлива, потому что я в кино далеко не звезда, а скорее ученица. Недаром Светозаров меня периодически поругивал. Я всегда старалась сделать так, как он говорит - и в то же время, так, как нужно мне самой.
- Как создавался образ старушки-процентщицы? Честно говоря, она выглядела довольно зловеще…
- В этом мне очень помогли мне гримеры и костюмеры. Они знали, что для меня, как для акимовской актрисы, очень важны детали. Я действительно люблю себя «приукрасить» и славюсь тем, что снимаюсь со своим гардеробом. У меня очень много всяких штучек для смешных бабулек, которых я часто играю (смеется). Ну и над гримом пришлось немало потрудиться.
- Легко ли вы нашли общий язык с Кошевым? Ведь он принадлежит к совсем другому поколению актеров…
- Я актриса театральная, и привыкла к тому, что перед спектаклем у меня всегда есть три месяца, за которые я могу привыкнуть к партнеру. В кино такой возможности нет, но я сразу поняла, что с Кошевым мне будет легко работать. Перед тем, как войти в кадр, мы с ним хватались друг за друга, обнимались крепко-крепко. Я говорила ему: «Ты должен почувствовать все мои косточки, чтобы убить именно меня, а не представлять на моем месте какую-то личность, которую ты ненавидишь». В итоге мы пришли к полному взаимопониманию, и я очень благодарна ему за это.
Мишура вместо души
- Насколько я знаю, вы всегда были очень требовательны к телесериалам. Сразу ли вы согласились на предложение Дмитрия Светозарова сыграть в «Преступлении и наказании»?
- Сначала он попытался в двух словах объяснить суть моей роли. Я говорила ему: «да вы меня все равно не возьмете, вы же можете пригласить великих киношных артисток». На что он возразил: «Когда если их будут убивать, из них посыплется мишура, а я надеюсь, что вы сыграете так, что после удара топором из старушки душа улетит». Этот аргумент для меня стал решающим. - Как вам кажется, современному телезрителю близки переживания героев Достоевского? - В наше жестокое время такое кино как «Преступление и наказание» жизненно необходимо. Конечно, одно только искусство не может переделать общество, но может хоть кто-то, посмотрев фильм, поймет, что, замыслив убийство, обрекает себя на страдания. К сожалению, все чаще на убийство идут молодые люди, а некоторые еще и фашистские кресты на себя надевают. Им даже нравится, что их зверские лица показывают по телевизору. Может, хоть кто-то из них, вслед за Раскольниковым, произнесет: «Боже, укажи мне путь?» и не нарушит главную заповедь – «не убий». - Насколько приемлема форма телесериала для экранизации великого романа Федора Михайловича? - Вообще, экранизировать произведения классиков необходимо – если делать это талантливо. Ведь сейчас читающей публики очень мало, а если и читают, то массовую литературу. Что касается сериалов, то если режиссер захочет вместить «Преступление и наказание» в один художественный фильм, он будет вынужден оставить за кадром очень многое. Разве мы бы увидели весь этот Петербург Достоевского в двухчасовой картине? Для хорошей актрисы крови не жалко
- Наверное, воссоздать атмосферу 19 века в нынешней северной столице было не так то просто?
- Фильм Светозарова часто сравнивают с другой экранизацией - фильмом Льва Кулиджанова «Преступление и наказание», но я считаю, что сравнивать надо только с самим романом. Но если уж говорить о той ленте, то она была снята, в основном, в интерьерах. А на этот раз от продюсеров и съемочной группы потребовалось столько сил и таланта, чтобы вытащить на свет тот Петербург, которого уже почти нет! Попробуйте-ка снять город без всех этих новых окон, без нейлоновых реклам. Но ведь удалось же!
- Страшно ли умирать на сцене, в частности – от топора Раскольникова?
- Если честно, то я жутко дрейфила. Ведь даже если вас подушкой по голове ударят, у вас уже искры из глаз посыплются, а тут – топором. Но каскадер сказал мне, что топор – надувной, легкий, как воздушный шарик. Я взяла его в руки, проверила – действительно, очень легенький. До этого я кровь видела только по телевидению. Мне рассказали, что на съемках используют разные жидкости. «Мы для вас, вера Александровна, крови не пожалели, выбрали самую лучшую, американскую», - сказали мне. В итоге сцену убийство сняли довольно легко. На следующий день съемок я должна была лечь в кровавую лужу. И вдруг я вижу в руках у Кошевого большущий топор, наточенный, как бритва. Замахнувшись, он должен был одним движением срезать кошелек и палисандровый крестик, которые висели у меня на груди. Слышу, кто-то говорит: «только бы он не упал в обморок, как вчера, когда он убивал Лизавету». Тут я испугалась не на шутку: думаю, даже если без замаха этот топор на меня рухнет, мне конец. Но, к счастью, все обошлось.
Ксения Янкович
Бабулькины штучки
- Вера Александровна, что изменилось в вашей жизни после съемок в «Преступлении и наказании»?
- После того, как фильм показали по телевизору, мне начали звонить коллеги из Москвы и Питера. Они очень лестно отзывались о моей роли. Вот и правнук Достоевского сказал: «Жаль, что Алену Ивановну так рано убили». Не скрою, мне было приятно узнать, что я работу не провалила. Но я не принадлежу к тем актрисам, которые, если что-то удалось, считают это своей личной победой. Конечно, это не только мой успех. Я очень благодарна господину Светозарову и своему партнеру Владимиру Кошевому. Главным для меня было прикоснуться к Федору Михайловичу, которого я регулярно перечитываю, где-то попасть поточнее, и если это получилось, то я счастлива, потому что я в кино далеко не звезда, а скорее ученица. Недаром Светозаров меня периодически поругивал. Я всегда старалась сделать так, как он говорит - и в то же время, так, как нужно мне самой.
- Как создавался образ старушки-процентщицы? Честно говоря, она выглядела довольно зловеще…
- В этом мне очень помогли мне гримеры и костюмеры. Они знали, что для меня, как для акимовской актрисы, очень важны детали. Я действительно люблю себя «приукрасить» и славюсь тем, что снимаюсь со своим гардеробом. У меня очень много всяких штучек для смешных бабулек, которых я часто играю (смеется). Ну и над гримом пришлось немало потрудиться.
- Легко ли вы нашли общий язык с Кошевым? Ведь он принадлежит к совсем другому поколению актеров…
- Я актриса театральная, и привыкла к тому, что перед спектаклем у меня всегда есть три месяца, за которые я могу привыкнуть к партнеру. В кино такой возможности нет, но я сразу поняла, что с Кошевым мне будет легко работать. Перед тем, как войти в кадр, мы с ним хватались друг за друга, обнимались крепко-крепко. Я говорила ему: «Ты должен почувствовать все мои косточки, чтобы убить именно меня, а не представлять на моем месте какую-то личность, которую ты ненавидишь». В итоге мы пришли к полному взаимопониманию, и я очень благодарна ему за это.
Мишура вместо души
- Насколько я знаю, вы всегда были очень требовательны к телесериалам. Сразу ли вы согласились на предложение Дмитрия Светозарова сыграть в «Преступлении и наказании»?
- Сначала он попытался в двух словах объяснить суть моей роли. Я говорила ему: «да вы меня все равно не возьмете, вы же можете пригласить великих киношных артисток». На что он возразил: «Когда если их будут убивать, из них посыплется мишура, а я надеюсь, что вы сыграете так, что после удара топором из старушки душа улетит». Этот аргумент для меня стал решающим. - Как вам кажется, современному телезрителю близки переживания героев Достоевского? - В наше жестокое время такое кино как «Преступление и наказание» жизненно необходимо. Конечно, одно только искусство не может переделать общество, но может хоть кто-то, посмотрев фильм, поймет, что, замыслив убийство, обрекает себя на страдания. К сожалению, все чаще на убийство идут молодые люди, а некоторые еще и фашистские кресты на себя надевают. Им даже нравится, что их зверские лица показывают по телевизору. Может, хоть кто-то из них, вслед за Раскольниковым, произнесет: «Боже, укажи мне путь?» и не нарушит главную заповедь – «не убий». - Насколько приемлема форма телесериала для экранизации великого романа Федора Михайловича? - Вообще, экранизировать произведения классиков необходимо – если делать это талантливо. Ведь сейчас читающей публики очень мало, а если и читают, то массовую литературу. Что касается сериалов, то если режиссер захочет вместить «Преступление и наказание» в один художественный фильм, он будет вынужден оставить за кадром очень многое. Разве мы бы увидели весь этот Петербург Достоевского в двухчасовой картине? Для хорошей актрисы крови не жалко
- Наверное, воссоздать атмосферу 19 века в нынешней северной столице было не так то просто?
- Фильм Светозарова часто сравнивают с другой экранизацией - фильмом Льва Кулиджанова «Преступление и наказание», но я считаю, что сравнивать надо только с самим романом. Но если уж говорить о той ленте, то она была снята, в основном, в интерьерах. А на этот раз от продюсеров и съемочной группы потребовалось столько сил и таланта, чтобы вытащить на свет тот Петербург, которого уже почти нет! Попробуйте-ка снять город без всех этих новых окон, без нейлоновых реклам. Но ведь удалось же!
- Страшно ли умирать на сцене, в частности – от топора Раскольникова?
- Если честно, то я жутко дрейфила. Ведь даже если вас подушкой по голове ударят, у вас уже искры из глаз посыплются, а тут – топором. Но каскадер сказал мне, что топор – надувной, легкий, как воздушный шарик. Я взяла его в руки, проверила – действительно, очень легенький. До этого я кровь видела только по телевидению. Мне рассказали, что на съемках используют разные жидкости. «Мы для вас, вера Александровна, крови не пожалели, выбрали самую лучшую, американскую», - сказали мне. В итоге сцену убийство сняли довольно легко. На следующий день съемок я должна была лечь в кровавую лужу. И вдруг я вижу в руках у Кошевого большущий топор, наточенный, как бритва. Замахнувшись, он должен был одним движением срезать кошелек и палисандровый крестик, которые висели у меня на груди. Слышу, кто-то говорит: «только бы он не упал в обморок, как вчера, когда он убивал Лизавету». Тут я испугалась не на шутку: думаю, даже если без замаха этот топор на меня рухнет, мне конец. Но, к счастью, все обошлось.
Ксения Янкович
Вернуться к списку новостей
