Ирина Мазуркевич: «Душевный комфорт важнее денег» // Смена. 2004. 11 авг.
Все фотографии ()
И вот наконец в конце мая в бенефисном спектакле «Средство Макропулоса» Ирина сыграла Эмилию Марти, загадочную женщину, воспользовавшуюся чудодейственным рецептом, продлевающем молодость на 300 лет.
«Хочу - играю, хочу - нет»
- Ирина Степановна, не обидно, что вы так мало играете в театре?
- Ну что значит «обидно»… Да, с одной стороны, артист должен играть и играть. Но в то же время, после того, как у тебя уже были значительные роли, через которые познаешь себя, - хвататься за что ни попадя, только чтобы быть занятой? Зачем?
Вот с апреля прошлого года я была твердо уверена, что буду играть в «Средстве Макропулоса», и все - с этого момента у меня не было уже ни одной свободной минуты. Я постоянно думала об этой роли, она во мне росла, зрела до тех пор, пока этот процесс не закончился премьерой...
Мне не скучно жить, даже если я сезон, а то, бывало, и несколько не репетирую. Ведь кроме театра есть сериалы, озвучание, кино. Я не кокетничаю, правда! У меня нет ощущения простоя. Мне есть чем себя занять - например, домом и семьей…
- Но жизнь идет вперед, а у актрисы век короткий…
- Это понятно, но что я могу сделать? И потом, я ведь достаточно много уже сыграла, по сравнению с другими. Для артиста самое ужасное - это ощущение недосказанности. У меня такого ощущения нет, мне кажется, что я в разных ролях смогла что-то про себя рассказать. Я готова работать. Но не хочу просто так. И ради денег не хочу. У меня есть один критерий: стоит соглашаться на «сомнительную» роль или нет. Я перестаю спать - меня мучает совесть. Вот я согласилась, а внутри что-то грызет по ночам: не надо было этого делать. И после этого я обязательно нахожу возможность отказаться. И никогда еще об этом не пожалела. А денег мне на жизнь хватает. Мне никогда не хочется больше того, что я могу себе позволить.
- Какое счастливое свойство характера…
- Не знаю, может быть, это оттого, что я - человек честолюбивый, гордый и очень люблю свободу. А насчет денег… Знаете, я вообще боюсь больших денег, особенно в нашей стране. Мой душевный комфорт мне намного дороже.
Глотки свободы
- Вы предпочитаете приспосабливаться к окружающей среде или стараетесь выделиться?
- Скорее первое. Притом что я не боюсь выделяться. Помню, когда снималась в Польше в конце 70-х, я привозила оттуда одежду, которой здесь не было. И еще помню, что именно в Польше я впервые полной грудью ощутила, что такое свобода. В те времена в Польшу ездили группами, с наблюдателями в штатском. А нам, киношникам, давали свободу. И я, поскольку польский язык немножко знаю - он похож на белорусский (Ирина Мазуркевич - родом из белорусского города Мозырь. - Прим. авт.), чувствовала себя в этой стране уверенно и решила съездить из Варшавы в Гданьск и обратно. И вот, в пять утра, иду по Варшаве - одна, в чужой стране, и это переполняющее меня ощущение свободы! Я на всю жизнь его запомнила и очень им дорожу.
- А сейчас оно случается?
- Да, бывает, лежишь на даче под липой - и полная нирвана. Я очень люблю бывать в своей деревне. «Неужели ты там отдыхаешь?» - часто меня спрашивают. Ой как отдыхаю! Ничего, казалось бы, особенного - речка, лес вокруг. У нас не садовый участок, а настоящий дом в деревне, в 220 км от города. Я, кстати, сама делала ремонт этого дома…
- Почему?
- Ну потому что некому больше.
- А нанять работников в деревне?
- Сейчас в деревнях некого нанимать. Можно рассчитывать только на свои силы.
- А муж?
- А муж в это время репетировал в спектакле, который так и не вышел. Это к вопросу о творчестве - я отремонтировала большой дом, сруб, а он, получается, зря потратил время…
- Но это же ужасно, что женщина делает все, даже дом ремонтирует...
- А как же женщины, которые в 30-х годах в лагерях деревья валили, на морозе спали?
Любовь к одиночеству
- Вы воспринимаете жизнь как постоянный выбор или не зависящий от нас пасьянс?
- Люди меняются, идя постоянно на компромисс с собою. Говорят: «О, как он изменился!» А почему он изменился? Наверное, потому, что в жизни этот человек выбирал не то, что ему было свойственно от рождения, придумывая разные оправдания. Я постоянно стояла перед выбором: выйти замуж - не выйти, уйти из театра Ленсовета, сорваться с места, хотя, казалось бы, ты должна быть счастлива, что у тебя столько работы, или не уйти, остаться…
- Никогда не жалели о сделанном выборе?
- Никогда ни о чем не жалею. Мне кажется, что у меня в жизни все было в свое время - так, как оно и должно было быть. Гармонично.
- А как вы боретесь с депрессией?
- Ну, по-всякому. Бывает, достаточно водки выпить. А чаще всего - просто пообщаться с хорошими людьми… Я вообще человек не очень общительный. Не люблю выражать словами чувства. Поэтому мне важно, чтобы со мной рядом был человек, с которым хорошо молчать, которому не надо ничего объяснять. Мы с мужем любим ездить на природу, ходить по лесу - молча. А в это время вся внутри себя переживая, размышляя... Не надо все время разговаривать, пустые слова - это никому не нужный мусор. Я очень люблю одиночество. Но одиночество можно любить, когда знаешь, что в любой момент можешь от него избавиться. Настоящее одиночество, когда человек одинок и ему не с кем оттуда выбраться, - это страшная вещь. С самой собой мне не скучно, но в ситуациях отчаяния спасают люди - когда мужу сделали очень серьезную операцию и одной находиться было совершенно невозможно, ко мне из Минска приехал брат, звонили родственники, друзья, всячески поддерживали.
«Зря заставляла дочку рисковать»
- Вы сказали: человек должен выбирать то, что ему свойственно. Дочь свою тоже воспитывали с учетом этого принципа?
- Да, я была уверена, что нельзя требовать от ребенка больше, чем он может сделать. Вот я, например, в детстве чего только не вытворяла - у меня летом коленки не заживали ни на секунду. Мама каждый раз вспоминает, как я ныряла с лодки в Припять. А это очень быстрая река, там много тонет людей. И родители мне доверяли: с 5 лет я ходила на рынок, покупала творог. Да что говорить, если я уже в 14 лет уехала из родной Белоруссии в Горький, в институт поступать.
- Почему у вас так много было свободы?
- Мама работала в школе-интернате, папа тоже пропадал на ответственных работах - поэтому я была предоставлена сама себе…
И мне казалось, что и моему ребенку надо давать полную свободу. Но - с горки она скатится, обязательно упадет, лоб расшибет или ударит копчик. Однажды научилась нырять и на третий раз так неудачно прыгнула в воду, что распорола ногу, - под водой оказалась какая-то жуткая коряга. И я поняла, что это - не ее.
- Но вы же тоже расшибались.
- У меня все было по-другому. Я сама это делала, по собственной воле. А здесь я ее подталкивала к риску. А ей этого не надо. Она - другая.
Елена НАДЕЖДИНА
«Хочу - играю, хочу - нет»
- Ирина Степановна, не обидно, что вы так мало играете в театре?
- Ну что значит «обидно»… Да, с одной стороны, артист должен играть и играть. Но в то же время, после того, как у тебя уже были значительные роли, через которые познаешь себя, - хвататься за что ни попадя, только чтобы быть занятой? Зачем?
Вот с апреля прошлого года я была твердо уверена, что буду играть в «Средстве Макропулоса», и все - с этого момента у меня не было уже ни одной свободной минуты. Я постоянно думала об этой роли, она во мне росла, зрела до тех пор, пока этот процесс не закончился премьерой...
Мне не скучно жить, даже если я сезон, а то, бывало, и несколько не репетирую. Ведь кроме театра есть сериалы, озвучание, кино. Я не кокетничаю, правда! У меня нет ощущения простоя. Мне есть чем себя занять - например, домом и семьей…
- Но жизнь идет вперед, а у актрисы век короткий…
- Это понятно, но что я могу сделать? И потом, я ведь достаточно много уже сыграла, по сравнению с другими. Для артиста самое ужасное - это ощущение недосказанности. У меня такого ощущения нет, мне кажется, что я в разных ролях смогла что-то про себя рассказать. Я готова работать. Но не хочу просто так. И ради денег не хочу. У меня есть один критерий: стоит соглашаться на «сомнительную» роль или нет. Я перестаю спать - меня мучает совесть. Вот я согласилась, а внутри что-то грызет по ночам: не надо было этого делать. И после этого я обязательно нахожу возможность отказаться. И никогда еще об этом не пожалела. А денег мне на жизнь хватает. Мне никогда не хочется больше того, что я могу себе позволить.
- Какое счастливое свойство характера…
- Не знаю, может быть, это оттого, что я - человек честолюбивый, гордый и очень люблю свободу. А насчет денег… Знаете, я вообще боюсь больших денег, особенно в нашей стране. Мой душевный комфорт мне намного дороже.
Глотки свободы
- Вы предпочитаете приспосабливаться к окружающей среде или стараетесь выделиться?
- Скорее первое. Притом что я не боюсь выделяться. Помню, когда снималась в Польше в конце 70-х, я привозила оттуда одежду, которой здесь не было. И еще помню, что именно в Польше я впервые полной грудью ощутила, что такое свобода. В те времена в Польшу ездили группами, с наблюдателями в штатском. А нам, киношникам, давали свободу. И я, поскольку польский язык немножко знаю - он похож на белорусский (Ирина Мазуркевич - родом из белорусского города Мозырь. - Прим. авт.), чувствовала себя в этой стране уверенно и решила съездить из Варшавы в Гданьск и обратно. И вот, в пять утра, иду по Варшаве - одна, в чужой стране, и это переполняющее меня ощущение свободы! Я на всю жизнь его запомнила и очень им дорожу.
- А сейчас оно случается?
- Да, бывает, лежишь на даче под липой - и полная нирвана. Я очень люблю бывать в своей деревне. «Неужели ты там отдыхаешь?» - часто меня спрашивают. Ой как отдыхаю! Ничего, казалось бы, особенного - речка, лес вокруг. У нас не садовый участок, а настоящий дом в деревне, в 220 км от города. Я, кстати, сама делала ремонт этого дома…
- Почему?
- Ну потому что некому больше.
- А нанять работников в деревне?
- Сейчас в деревнях некого нанимать. Можно рассчитывать только на свои силы.
- А муж?
- А муж в это время репетировал в спектакле, который так и не вышел. Это к вопросу о творчестве - я отремонтировала большой дом, сруб, а он, получается, зря потратил время…
- Но это же ужасно, что женщина делает все, даже дом ремонтирует...
- А как же женщины, которые в 30-х годах в лагерях деревья валили, на морозе спали?
Любовь к одиночеству
- Вы воспринимаете жизнь как постоянный выбор или не зависящий от нас пасьянс?
- Люди меняются, идя постоянно на компромисс с собою. Говорят: «О, как он изменился!» А почему он изменился? Наверное, потому, что в жизни этот человек выбирал не то, что ему было свойственно от рождения, придумывая разные оправдания. Я постоянно стояла перед выбором: выйти замуж - не выйти, уйти из театра Ленсовета, сорваться с места, хотя, казалось бы, ты должна быть счастлива, что у тебя столько работы, или не уйти, остаться…
- Никогда не жалели о сделанном выборе?
- Никогда ни о чем не жалею. Мне кажется, что у меня в жизни все было в свое время - так, как оно и должно было быть. Гармонично.
- А как вы боретесь с депрессией?
- Ну, по-всякому. Бывает, достаточно водки выпить. А чаще всего - просто пообщаться с хорошими людьми… Я вообще человек не очень общительный. Не люблю выражать словами чувства. Поэтому мне важно, чтобы со мной рядом был человек, с которым хорошо молчать, которому не надо ничего объяснять. Мы с мужем любим ездить на природу, ходить по лесу - молча. А в это время вся внутри себя переживая, размышляя... Не надо все время разговаривать, пустые слова - это никому не нужный мусор. Я очень люблю одиночество. Но одиночество можно любить, когда знаешь, что в любой момент можешь от него избавиться. Настоящее одиночество, когда человек одинок и ему не с кем оттуда выбраться, - это страшная вещь. С самой собой мне не скучно, но в ситуациях отчаяния спасают люди - когда мужу сделали очень серьезную операцию и одной находиться было совершенно невозможно, ко мне из Минска приехал брат, звонили родственники, друзья, всячески поддерживали.
«Зря заставляла дочку рисковать»
- Вы сказали: человек должен выбирать то, что ему свойственно. Дочь свою тоже воспитывали с учетом этого принципа?
- Да, я была уверена, что нельзя требовать от ребенка больше, чем он может сделать. Вот я, например, в детстве чего только не вытворяла - у меня летом коленки не заживали ни на секунду. Мама каждый раз вспоминает, как я ныряла с лодки в Припять. А это очень быстрая река, там много тонет людей. И родители мне доверяли: с 5 лет я ходила на рынок, покупала творог. Да что говорить, если я уже в 14 лет уехала из родной Белоруссии в Горький, в институт поступать.
- Почему у вас так много было свободы?
- Мама работала в школе-интернате, папа тоже пропадал на ответственных работах - поэтому я была предоставлена сама себе…
И мне казалось, что и моему ребенку надо давать полную свободу. Но - с горки она скатится, обязательно упадет, лоб расшибет или ударит копчик. Однажды научилась нырять и на третий раз так неудачно прыгнула в воду, что распорола ногу, - под водой оказалась какая-то жуткая коряга. И я поняла, что это - не ее.
- Но вы же тоже расшибались.
- У меня все было по-другому. Я сама это делала, по собственной воле. А здесь я ее подталкивала к риску. А ей этого не надо. Она - другая.
Елена НАДЕЖДИНА
Вернуться к списку новостей
