Ирина МАЗУРКЕВИЧ: «Мне всегда есть чем себя занять» // Санкт- Петербургский курьер. №10, 12 марта 2009
Все фотографии ()
В предыдущей редакции спектакля 12 лет Принцессой в нем была Ирина МАЗУРКЕВИЧ. Нынче, по статусу, она уже не влюбленная Принцесса, но роковая искательница рецепта вечной молодости.
- Ирина Степановна, какие новации ждут зрителей?
- Сейчас в театре репетируют спектакль по пьесе знаменитого итальянского драматурга Карло Гольдони «Хитроумная вдова», премьера которого состоится в конце сезона. Увы, вряд ли мы обрадуем своих зрителей большим количеством премьер, сами понимаете - кризис. Ну, ничего страшного - будем держаться на своем старом репертуаре, слава богу, спектакли у нас хорошие. Кстати, хочу предупредить зрителей - наш зал стал значительно меньше, на 200 мест. Ничего не поделаешь - сцена требовала этой «жертвы». Так что в театр будет попасть еще сложней, чем прежде.
- Не очень-то вы скромны...
- А что скромничать? Вы бы видели, что творилось на наших гастролях в Витебске. Успех был просто сумасшедший - все билеты были проданы за месяц до начала гастролей.
И, кстати, надеюсь, состоятся гастроли нашего театра в Японии. Мы с коллегами ездили туда с культурной программой на Дни русского языка, и заодно договаривались по поводу гастролей.
- Как вам Япония?
- Мы были в Токио, Киото, Осаке, Нара. Было очень интересно, но, что любопытно, поразила не архитектура, а образ жизни. Особенно это касается Токио. Помните, как мы раньше восхищались - по рассказам или телерепортажам - их немыслимыми небоскребами, дорожным развязкам. А сегодня это и для нас обыденно. Но вот образ жизни, их уклад, то, как они работают, это, конечно, производит сильное впечатление. В Наре, например, олени, маленькие такие, по улицам ходят. Я когда впервые увидела группку этих животных, лежащих в парке, сразу кинулась их фотографировать - где еще такое увидишь! Но потом оказалось, что они там повсюду - на газонах, под деревьями. На дороге лежит олень, а машины его аккуратно объезжают - они там священные животные.
- Вам, наверное, удалось поездить по разным странам. Где еще понравилось?
- В Израиле. Я много раз там была. Это, конечно, уникальный мир. И очень поражает их трудолюбие. Знаете, даже в теперешние наши времена, в 200 км от Петербурга в райцентре каком-нибудь в туалете нет бумаги, воды. Да и собственно туалетов-то нет зачастую. А там посреди пустыни растет дерево, огромное, где обустроена смотровая экскурсионная площадка. И рядом - в пустыне! - устроены туалеты, в которых есть рукомойники с холодной и горячей водой.
Еще меня поразили леса, выращенные на этих неприютных, казалось бы скалах. Там в честь каждого родившегося ребенка высаживается сосна, и родителям присылается сертификат с указанием номера дерева. Когда ребенок подрастет, он может прийти и посмотреть на «свое» дерево. Вот это поражает - как человек, не калеча природу, доказывает, что ему подвластно многое.
- Вы возвращаетесь в здание купца Елисеева, как в дом родной. Для вас это важное понятие - «дом», вы ведь тоже построили не просто дачу, а именно дом?
- Пожалуй, да. Когда-то в детстве я жила в коммуналке, а потом родителям предложили дом. Его надо было самим отапливать углем, что было очень тяжело, но зато при доме был участок, где папа разбил свой сад-огород, у него к этому большие способности были. Вообще мне кажется, «посадить дерево, родить сына и построить дом» - это не надуманное, не искусственное, это действительно, в природе человеческой.
- То-то огромное количество городских людей вдруг устремляются к земле.
- Рано или поздно, с возрастом, конечно, начинает тянуть к земле, к покою, который она дает. Меня лет до 30 не заставить было подумать об этом. Но прошло время, и проснулся этот инстинкт. Наверное, у кого-то он не просыпается - есть же женщины, лишенные материнского инстинкта, - но все же большинство тянет к земле.
И потом, невозможно передать ощущения, от того, что вот ты высыпаешь в землю крохотные, неприметные зернышки, а из них вырастает вначале хрупкий стволик, потом он покрывается листочками, и, в конце концов, вырастает в цветистый куст. Разве это не потрясение? Душа отдыхает.
Лежишь там под липой - и полная нирвана. Я даже фотографии вида из моего окна дарю знакомым, которые очень много времени проводят на работе, чтобы они не забывали, что есть еще что-то, помимо работы.
- А что там - за окном?
- Ничего, казалось бы, особенного - речка, лес вокруг.
- Но не возникает ощущения, что пока вы под липой лежите, жизнь проходит? А у актрисы, как известно, век короткий…
- У меня такое отношение к профессии - мне не скучно жить, даже если я сезон, а то бывало и несколько не репетирую. Мне всегда есть чем себя занять - домом, семьей, моими любимыми занятиями…
…Знаете, я обожаю Мэрил Стрип. Она для меня сегодня, пожалуй, единственный эталон, я просто преклоняюсь перед ней. Я не понимаю, как она играет. Очень многие артистки, которые были моими кумирами и в детстве и постарше, потом теряли в моих глазах часть своей недосягаемости. А Мэрил Стрип - нет. Так вот, она - не только Актриса, но и Женщина, прежде всего. У нее четверо детей, для нее очень важен дом.
Как говорят: «для меня самое главное - театр, искусство; я всю себя отдала сцене…» Мне кажется, женщины часто лукавят, говоря это. Может быть, они себя так успокаивают. Может быть, это от того, что у них что-то не сложилось в жизни, и им приходится придумать для самих себя какие-то оправдания… Нет, пусть говорят, пусть убеждают. Но мне кажется неверным, когда утверждают, что настоящий артист должен отдавать себя искусству целиком. Это совсем ведь не обязательно.
А что касается меня, то, вы знаете, я в молодости очень многое успела сыграть. Для артиста самое ужасное - это ощущение недосказанности. У меня такого ощущения нет, мне кажется, что я в разных ролях смогла что-то про себя рассказать.
Я готова работать, но не хочу просто так. И ради денег не хочу.
- Что, деньги совсем не имеют значения?
- Нет, конечно, имеют. Но, во-первых, у меня есть один критерий, стоит ли соглашаться на «сомнительную» роль в антрепризе или кино, или нет. Я перестаю спать - меня мучает совесть. Вот я согласилась, а внутри что-то грызет по ночам: не надо было этого делать. И после этого я обязательно нахожу возможность отказаться. И никогда еще об этом не пожалела.
А, во-вторых, мне на жизнь хватает. И мне никогда не хочется больше того, что я могу себе позволить. И никогда не хотелось. Мне важнее мой душевный комфорт.
- И где вам более всего комфортно?
- Ну, конечно, в деревне.
- А правда, что вы самолично делали ремонт в своем доме? Почему?
- Ну, потому что некому больше.
- А нанять работников в деревне?
- Сейчас в деревнях некого нанимать. Вообще. И можно было рассчитывать только на свои силы.
- А муж?
- А муж в это время репетировал в спектакле, который, правда, так и не вышел.
- Но это же ужасно, что женщина может сделать все, в том числе и дом отремонтировать...
- А как же женщины, которые в 30-х гг. в лагерях деревья валили, на морозе спали? У меня есть знакомая, Тамара Владимировна Петкевич - легендарная женщина, проведшая в лагерях много лет; и при этом сохранила такую потрясающую женственность, такую доброту и такое изумительное отношение к жизни. Вы читали ее «Жизнь - сапожок непарный»? Прочтите - потрясающая книжка…
- Ваша героиня в спектакле «Средство Макрополуса» борется за рецепт вечной жизни… И в конце концов, постигнув всю меру одиночества человека, живущего бесконечно, отказывается от вечной жизни. Она сделала выбор. Вы воспринимаете жизнь как постоянный выбор, или независящий от нас пасьянс?
- Мне кажется, чаще всего нам предлагают выбрать: совершить тот или иной поступок, или не совершить… Люди меняются, идя постоянно на компромисс с самими собою. Как говорят: «О, как он изменился!» А почему он изменился? Наверное, потому, что в жизни этот человек выбирал не то, что ему было свойственно от рождения, придумывая оправдания перед другими, которые для него самого не убедительны.
Я постоянно стояла перед выбором: выйти замуж - не выйти, уйти из театра им. Ленсовета, сорваться с места, хотя, казалось бы, ты должна быть счастлива, что у тебя столько работы или не уйти, остаться. Я привыкла отвечать за свои поступки. Поэтому я не люблю толпы, демонстраций, митинги. Никогда не подписываю коллективные письма.
- Никогда не жалели о сделанном выборе?
- Нет, ни о чем не жалею. Мне кажется, что у меня в жизни все было в свое время и так, как оно и должно было быть. Гармонично. Бывает так: один день не удался, другой, третий, я чувствую внутри себя какой-то дискомфорт. И я стараюсь как можно скорее преодолеть негативные обстоятельства, чтобы в моей жизни опять все было гладко, спокойно… Я уже говорила: мне очень дорог мой внутренний комфорт.
Я вообще человек не очень общительный. Не люблю выражать словами чувства. Поэтому мне важно, чтобы со мной рядом был человек, с которым хорошо молчать, которому не надо ничего объяснять, и поэтому хорошо и спокойно. Мы с мужем любим ходить по лесу молча, внутри себя что-то переживая, размышляя... Не надо все время разговаривать, пустые слова - это никому не нужный мусор.
Беседовала Елена Боброва
- Ирина Степановна, какие новации ждут зрителей?
- Сейчас в театре репетируют спектакль по пьесе знаменитого итальянского драматурга Карло Гольдони «Хитроумная вдова», премьера которого состоится в конце сезона. Увы, вряд ли мы обрадуем своих зрителей большим количеством премьер, сами понимаете - кризис. Ну, ничего страшного - будем держаться на своем старом репертуаре, слава богу, спектакли у нас хорошие. Кстати, хочу предупредить зрителей - наш зал стал значительно меньше, на 200 мест. Ничего не поделаешь - сцена требовала этой «жертвы». Так что в театр будет попасть еще сложней, чем прежде.
- Не очень-то вы скромны...
- А что скромничать? Вы бы видели, что творилось на наших гастролях в Витебске. Успех был просто сумасшедший - все билеты были проданы за месяц до начала гастролей.
И, кстати, надеюсь, состоятся гастроли нашего театра в Японии. Мы с коллегами ездили туда с культурной программой на Дни русского языка, и заодно договаривались по поводу гастролей.
- Как вам Япония?
- Мы были в Токио, Киото, Осаке, Нара. Было очень интересно, но, что любопытно, поразила не архитектура, а образ жизни. Особенно это касается Токио. Помните, как мы раньше восхищались - по рассказам или телерепортажам - их немыслимыми небоскребами, дорожным развязкам. А сегодня это и для нас обыденно. Но вот образ жизни, их уклад, то, как они работают, это, конечно, производит сильное впечатление. В Наре, например, олени, маленькие такие, по улицам ходят. Я когда впервые увидела группку этих животных, лежащих в парке, сразу кинулась их фотографировать - где еще такое увидишь! Но потом оказалось, что они там повсюду - на газонах, под деревьями. На дороге лежит олень, а машины его аккуратно объезжают - они там священные животные.
- Вам, наверное, удалось поездить по разным странам. Где еще понравилось?
- В Израиле. Я много раз там была. Это, конечно, уникальный мир. И очень поражает их трудолюбие. Знаете, даже в теперешние наши времена, в 200 км от Петербурга в райцентре каком-нибудь в туалете нет бумаги, воды. Да и собственно туалетов-то нет зачастую. А там посреди пустыни растет дерево, огромное, где обустроена смотровая экскурсионная площадка. И рядом - в пустыне! - устроены туалеты, в которых есть рукомойники с холодной и горячей водой.
Еще меня поразили леса, выращенные на этих неприютных, казалось бы скалах. Там в честь каждого родившегося ребенка высаживается сосна, и родителям присылается сертификат с указанием номера дерева. Когда ребенок подрастет, он может прийти и посмотреть на «свое» дерево. Вот это поражает - как человек, не калеча природу, доказывает, что ему подвластно многое.
- Вы возвращаетесь в здание купца Елисеева, как в дом родной. Для вас это важное понятие - «дом», вы ведь тоже построили не просто дачу, а именно дом?
- Пожалуй, да. Когда-то в детстве я жила в коммуналке, а потом родителям предложили дом. Его надо было самим отапливать углем, что было очень тяжело, но зато при доме был участок, где папа разбил свой сад-огород, у него к этому большие способности были. Вообще мне кажется, «посадить дерево, родить сына и построить дом» - это не надуманное, не искусственное, это действительно, в природе человеческой.
- То-то огромное количество городских людей вдруг устремляются к земле.
- Рано или поздно, с возрастом, конечно, начинает тянуть к земле, к покою, который она дает. Меня лет до 30 не заставить было подумать об этом. Но прошло время, и проснулся этот инстинкт. Наверное, у кого-то он не просыпается - есть же женщины, лишенные материнского инстинкта, - но все же большинство тянет к земле.
И потом, невозможно передать ощущения, от того, что вот ты высыпаешь в землю крохотные, неприметные зернышки, а из них вырастает вначале хрупкий стволик, потом он покрывается листочками, и, в конце концов, вырастает в цветистый куст. Разве это не потрясение? Душа отдыхает.
Лежишь там под липой - и полная нирвана. Я даже фотографии вида из моего окна дарю знакомым, которые очень много времени проводят на работе, чтобы они не забывали, что есть еще что-то, помимо работы.
- А что там - за окном?
- Ничего, казалось бы, особенного - речка, лес вокруг.
- Но не возникает ощущения, что пока вы под липой лежите, жизнь проходит? А у актрисы, как известно, век короткий…
- У меня такое отношение к профессии - мне не скучно жить, даже если я сезон, а то бывало и несколько не репетирую. Мне всегда есть чем себя занять - домом, семьей, моими любимыми занятиями…
…Знаете, я обожаю Мэрил Стрип. Она для меня сегодня, пожалуй, единственный эталон, я просто преклоняюсь перед ней. Я не понимаю, как она играет. Очень многие артистки, которые были моими кумирами и в детстве и постарше, потом теряли в моих глазах часть своей недосягаемости. А Мэрил Стрип - нет. Так вот, она - не только Актриса, но и Женщина, прежде всего. У нее четверо детей, для нее очень важен дом.
Как говорят: «для меня самое главное - театр, искусство; я всю себя отдала сцене…» Мне кажется, женщины часто лукавят, говоря это. Может быть, они себя так успокаивают. Может быть, это от того, что у них что-то не сложилось в жизни, и им приходится придумать для самих себя какие-то оправдания… Нет, пусть говорят, пусть убеждают. Но мне кажется неверным, когда утверждают, что настоящий артист должен отдавать себя искусству целиком. Это совсем ведь не обязательно.
А что касается меня, то, вы знаете, я в молодости очень многое успела сыграть. Для артиста самое ужасное - это ощущение недосказанности. У меня такого ощущения нет, мне кажется, что я в разных ролях смогла что-то про себя рассказать.
Я готова работать, но не хочу просто так. И ради денег не хочу.
- Что, деньги совсем не имеют значения?
- Нет, конечно, имеют. Но, во-первых, у меня есть один критерий, стоит ли соглашаться на «сомнительную» роль в антрепризе или кино, или нет. Я перестаю спать - меня мучает совесть. Вот я согласилась, а внутри что-то грызет по ночам: не надо было этого делать. И после этого я обязательно нахожу возможность отказаться. И никогда еще об этом не пожалела.
А, во-вторых, мне на жизнь хватает. И мне никогда не хочется больше того, что я могу себе позволить. И никогда не хотелось. Мне важнее мой душевный комфорт.
- И где вам более всего комфортно?
- Ну, конечно, в деревне.
- А правда, что вы самолично делали ремонт в своем доме? Почему?
- Ну, потому что некому больше.
- А нанять работников в деревне?
- Сейчас в деревнях некого нанимать. Вообще. И можно было рассчитывать только на свои силы.
- А муж?
- А муж в это время репетировал в спектакле, который, правда, так и не вышел.
- Но это же ужасно, что женщина может сделать все, в том числе и дом отремонтировать...
- А как же женщины, которые в 30-х гг. в лагерях деревья валили, на морозе спали? У меня есть знакомая, Тамара Владимировна Петкевич - легендарная женщина, проведшая в лагерях много лет; и при этом сохранила такую потрясающую женственность, такую доброту и такое изумительное отношение к жизни. Вы читали ее «Жизнь - сапожок непарный»? Прочтите - потрясающая книжка…
- Ваша героиня в спектакле «Средство Макрополуса» борется за рецепт вечной жизни… И в конце концов, постигнув всю меру одиночества человека, живущего бесконечно, отказывается от вечной жизни. Она сделала выбор. Вы воспринимаете жизнь как постоянный выбор, или независящий от нас пасьянс?
- Мне кажется, чаще всего нам предлагают выбрать: совершить тот или иной поступок, или не совершить… Люди меняются, идя постоянно на компромисс с самими собою. Как говорят: «О, как он изменился!» А почему он изменился? Наверное, потому, что в жизни этот человек выбирал не то, что ему было свойственно от рождения, придумывая оправдания перед другими, которые для него самого не убедительны.
Я постоянно стояла перед выбором: выйти замуж - не выйти, уйти из театра им. Ленсовета, сорваться с места, хотя, казалось бы, ты должна быть счастлива, что у тебя столько работы или не уйти, остаться. Я привыкла отвечать за свои поступки. Поэтому я не люблю толпы, демонстраций, митинги. Никогда не подписываю коллективные письма.
- Никогда не жалели о сделанном выборе?
- Нет, ни о чем не жалею. Мне кажется, что у меня в жизни все было в свое время и так, как оно и должно было быть. Гармонично. Бывает так: один день не удался, другой, третий, я чувствую внутри себя какой-то дискомфорт. И я стараюсь как можно скорее преодолеть негативные обстоятельства, чтобы в моей жизни опять все было гладко, спокойно… Я уже говорила: мне очень дорог мой внутренний комфорт.
Я вообще человек не очень общительный. Не люблю выражать словами чувства. Поэтому мне важно, чтобы со мной рядом был человек, с которым хорошо молчать, которому не надо ничего объяснять, и поэтому хорошо и спокойно. Мы с мужем любим ходить по лесу молча, внутри себя что-то переживая, размышляя... Не надо все время разговаривать, пустые слова - это никому не нужный мусор.
Беседовала Елена Боброва
Вернуться к списку новостей
