Ирина Мазуркевич: «Во мне — как бы небольшая коммунальная квартира» // Известия. 2013. 24 сент.
Все фотографии ()
— Финал прошедшего сезона был отмечен вашим юбилеем. Говорят, вас так мучили журналисты, что, наверное, прийти в себя не помог и отпуск...
— Ну, знаете, интересным вопросам артист радуется, как хорошей новой пьесе. Хотя, честно сказать, у меня был крик души. Приходят, задают вопросы — и получается как в старом анекдоте. Мужик таскал с завода детали, пытаясь дома собрать детскую коляску, — а неизменно получался пулемет. Бывает, я по пять часов отвечаю на вопросы, вспоминаю что-то новое, а потом читаю статьи — и все как будто списано с интернета. Опять случай с Высоцким, опять про то, как я в 1990-е любопытства ради «побомбила» на машине, и так далее.
— Но в этом году у вас — 25 лет на сцене Театра комедии. Что из сыгранного на этой сцене наиболее дорого вам?
— Много было дорогих мне ролей. Жаль, что спектакль Льва Стукалова «Биография», поставленный лет 20 назад, шел всего сезон или полтора и я не успела наиграться. Это тонкая философская пьеса моего любимого Макса Фриша. С каждым годом все больше нравится «Средство Макропулоса», хотя, конечно, в этом спектакле недостает моего мужа Анатолия Юрьевича Равиковича.
— Небольшую роль возлюбленного вашей героини он играл чуть ли не до самой смерти...
— Да, эта роль была ему физически по силам. Он же много лет болел, и еще когда в 2007 году Виктор Крамер ставил на Равиковича вампиловского «Старшего сына», я знала, что эту роль, державшую на себе весь спектакль, Анатолий Юрьевич не сможет долго играть. Но как режиссер Крамер настолько тонко его чувствовал, и вместе они столько всего придумывали — что печальные мысли исчезали.
— Прошло больше года, как не стало Анатолия Юрьевича. Планируется ли что-то, посвященное его памяти?
— За этот год я поставила памятник на могиле Анатолия Юрьевича на «Литераторских мостках» — при поддержке многих людей и театра. Автором памятника стал наш давний друг художник Алексей Штерн. Я хочу переиздать мемуары мужа — как только закончится контракт с издательством, к которому у меня определенные претензии. Но, конечно, Равикович — актер такого масштаба, что вряд ли нужно как-то специально увековечивать память.
— Спектакли Театра комедии рассчитаны на долгую дистанцию и идут много лет. Что помогает вам сохранить свежесть ощущений?
— Прежде всего пьеса должна быть хорошей. Ваш вопрос напомнил мне о смешном моменте на репетиции нашей последней премьеры («Торжество любви» П.-К. Мариво. — «Известия»). Режиссер — приглашенный из Франции Мишель Раскин — сказал гримерам сделать мне прическу под шиньон. «Как, — спросила я, — мой цвет волос теперь должен все годы, что я буду играть спектакль, зависеть от шиньона?» Режиссер был поражен: «Как все годы? Неужели мой спектакль будет идти много лет? Какое счастье!» Человеку из Европы, где репертуар меняется мобильно, не понять такой медлительности русского театра. Там ведь спектакль идет примерно сезон, и это, по-моему, обидно.
— За те годы, пока спектакль в репертуаре, насколько сильно меняется ваша роль?
— Изменение идет постоянно. Это в кино — сыграл и забыл, а театральные роли живут вместе с нами. Во мне как бы небольшая коммунальная квартира. В одной комнатке обитает Эмилия Марти из «Средства Макропулоса», в другой — миссис Пейдж из «Виндзорских проказниц», в третьей — Гала, жена Дали, из антрепризы. Ну и я сама с ними как-то соседствую. Если вечером спектакль, одна из жительниц уже утром стучится ко мне в дверь пообщаться. Хорошо, когда в твоей «коммуналке» живут достойные персонажи. Если какая-то дрянь затесалась — сразу некомфортно.
— Что вам готовит грядущий сезон?
— Премьеру «Визита старой дамы» по Дюрренматту. Это ставит Татьяна Сергеевна (Казакова, худрук Театра комедии. — «Известия»). Работа предстоит большая, важная. Это роль, о которой можно только мечтать. Есть предложения в антрепризе, но боюсь, не получится совмещать.
— У вас немалый опыт работы в антрепризе. Что она вам дает?
— Творческие возможности: в антрепризе я играю то, чего никогда бы не случилось в гостеатре. В финансовом плане я вполне свободна, чтобы отказываться от того, что мне не по душе.
— Но ведь даже народные артисты в театре зарабатывают мало...
— Ну, неприлично, дожив до моих лет, жаловаться на материальный достаток (или недостаток). Да и много ли нужно одинокому человеку на жизнь? Передо мной никогда не маячила запредельная планка в виде замков и островов. И мои потребности всегда были в ладу с моими возможностями.
— Вы очень избирательны. Вас не видно в сериалах, не говоря о рекламе, да и в кино вы последние годы не появляетесь. Сложно поверить, что нет предложений. Неужели все они так плохи?
— В последнее время у меня действительно нет предложений. Кино сегодня — это отдельная ниша — и довольно закрытая организация. Когда я в молодости снималась, механизм кинопроцесса совершенно иначе работал. К тому же у меня нет агентов, сама себя я не умею продвигать и выдвигать. Конечно, если какой-то кинорежиссер предложит что-то интересное, я соглашусь. Но я всегда старалась не разменивать себя. И главным для меня всегда был театр, я никогда не делала ставку на кино.
— Вы пересматриваете фильмы со своим участием?
— Никогда. Недавно меня — к 400-летию дома Романовых — пригласили на кинофестиваль в Ниццу, где показывали «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Я хотела поприветствовать публику и ускользнуть, потому что меня ждали, но сидевший рядом Александр Наумович Митта, режиссер фильма, сказал: «Досиди уж хотя бы до своего появления». Я досидела — и убедилась, что на экране совсем другой человек, не имеющий ко мне отношения.
Евгений Авраменко.
— Ну, знаете, интересным вопросам артист радуется, как хорошей новой пьесе. Хотя, честно сказать, у меня был крик души. Приходят, задают вопросы — и получается как в старом анекдоте. Мужик таскал с завода детали, пытаясь дома собрать детскую коляску, — а неизменно получался пулемет. Бывает, я по пять часов отвечаю на вопросы, вспоминаю что-то новое, а потом читаю статьи — и все как будто списано с интернета. Опять случай с Высоцким, опять про то, как я в 1990-е любопытства ради «побомбила» на машине, и так далее.
— Но в этом году у вас — 25 лет на сцене Театра комедии. Что из сыгранного на этой сцене наиболее дорого вам?
— Много было дорогих мне ролей. Жаль, что спектакль Льва Стукалова «Биография», поставленный лет 20 назад, шел всего сезон или полтора и я не успела наиграться. Это тонкая философская пьеса моего любимого Макса Фриша. С каждым годом все больше нравится «Средство Макропулоса», хотя, конечно, в этом спектакле недостает моего мужа Анатолия Юрьевича Равиковича.
— Небольшую роль возлюбленного вашей героини он играл чуть ли не до самой смерти...
— Да, эта роль была ему физически по силам. Он же много лет болел, и еще когда в 2007 году Виктор Крамер ставил на Равиковича вампиловского «Старшего сына», я знала, что эту роль, державшую на себе весь спектакль, Анатолий Юрьевич не сможет долго играть. Но как режиссер Крамер настолько тонко его чувствовал, и вместе они столько всего придумывали — что печальные мысли исчезали.
— Прошло больше года, как не стало Анатолия Юрьевича. Планируется ли что-то, посвященное его памяти?
— За этот год я поставила памятник на могиле Анатолия Юрьевича на «Литераторских мостках» — при поддержке многих людей и театра. Автором памятника стал наш давний друг художник Алексей Штерн. Я хочу переиздать мемуары мужа — как только закончится контракт с издательством, к которому у меня определенные претензии. Но, конечно, Равикович — актер такого масштаба, что вряд ли нужно как-то специально увековечивать память.
— Спектакли Театра комедии рассчитаны на долгую дистанцию и идут много лет. Что помогает вам сохранить свежесть ощущений?
— Прежде всего пьеса должна быть хорошей. Ваш вопрос напомнил мне о смешном моменте на репетиции нашей последней премьеры («Торжество любви» П.-К. Мариво. — «Известия»). Режиссер — приглашенный из Франции Мишель Раскин — сказал гримерам сделать мне прическу под шиньон. «Как, — спросила я, — мой цвет волос теперь должен все годы, что я буду играть спектакль, зависеть от шиньона?» Режиссер был поражен: «Как все годы? Неужели мой спектакль будет идти много лет? Какое счастье!» Человеку из Европы, где репертуар меняется мобильно, не понять такой медлительности русского театра. Там ведь спектакль идет примерно сезон, и это, по-моему, обидно.
— За те годы, пока спектакль в репертуаре, насколько сильно меняется ваша роль?
— Изменение идет постоянно. Это в кино — сыграл и забыл, а театральные роли живут вместе с нами. Во мне как бы небольшая коммунальная квартира. В одной комнатке обитает Эмилия Марти из «Средства Макропулоса», в другой — миссис Пейдж из «Виндзорских проказниц», в третьей — Гала, жена Дали, из антрепризы. Ну и я сама с ними как-то соседствую. Если вечером спектакль, одна из жительниц уже утром стучится ко мне в дверь пообщаться. Хорошо, когда в твоей «коммуналке» живут достойные персонажи. Если какая-то дрянь затесалась — сразу некомфортно.
— Что вам готовит грядущий сезон?
— Премьеру «Визита старой дамы» по Дюрренматту. Это ставит Татьяна Сергеевна (Казакова, худрук Театра комедии. — «Известия»). Работа предстоит большая, важная. Это роль, о которой можно только мечтать. Есть предложения в антрепризе, но боюсь, не получится совмещать.
— У вас немалый опыт работы в антрепризе. Что она вам дает?
— Творческие возможности: в антрепризе я играю то, чего никогда бы не случилось в гостеатре. В финансовом плане я вполне свободна, чтобы отказываться от того, что мне не по душе.
— Но ведь даже народные артисты в театре зарабатывают мало...
— Ну, неприлично, дожив до моих лет, жаловаться на материальный достаток (или недостаток). Да и много ли нужно одинокому человеку на жизнь? Передо мной никогда не маячила запредельная планка в виде замков и островов. И мои потребности всегда были в ладу с моими возможностями.
— Вы очень избирательны. Вас не видно в сериалах, не говоря о рекламе, да и в кино вы последние годы не появляетесь. Сложно поверить, что нет предложений. Неужели все они так плохи?
— В последнее время у меня действительно нет предложений. Кино сегодня — это отдельная ниша — и довольно закрытая организация. Когда я в молодости снималась, механизм кинопроцесса совершенно иначе работал. К тому же у меня нет агентов, сама себя я не умею продвигать и выдвигать. Конечно, если какой-то кинорежиссер предложит что-то интересное, я соглашусь. Но я всегда старалась не разменивать себя. И главным для меня всегда был театр, я никогда не делала ставку на кино.
— Вы пересматриваете фильмы со своим участием?
— Никогда. Недавно меня — к 400-летию дома Романовых — пригласили на кинофестиваль в Ниццу, где показывали «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Я хотела поприветствовать публику и ускользнуть, потому что меня ждали, но сидевший рядом Александр Наумович Митта, режиссер фильма, сказал: «Досиди уж хотя бы до своего появления». Я досидела — и убедилась, что на экране совсем другой человек, не имеющий ко мне отношения.
Евгений Авраменко.
Вернуться к списку новостей
