Фомина Мария. Портрет артиста в молодости // Аврора. 2014. 3 февр.
Все фотографии ()
Александр –высокий, худой, со скульптурной лепкой живого, выразительного лица. Дважды переломанный в спортивных состязаниях нос ничуть его не портит, скорее, придает какую-то римскую мужественность всему облику. И говорить с ним мы начинаем сразу же, ничуть не присматриваясь друг к другу. Эта абсолютная искренность, даже доверчивость будут для меня радостным открытием во время нашего разговора.
Александр Матвеев родился в перестроечном 1987 году в тогда еще Ленинграде. Он профессионально увлекался баскетболом, играл за сборную – уже Петербурга. Позже понял, что отношение к спорту было у него тоже артистическим: замысловатая прическа, эффектные броски, феерия трансляций матчей НБА. Старший брат – личность многогранная и творческая – посоветовал ему поступать в Театральный. К третьему туру его брали на свой курс и Семен Спивак, и Татьяна Казакова. Волею судеб, он попал к Казаковой. И это оказался поистине главный выбор в его будущей актерской жизни. Юноша, ничего не знавший о театре, попал не только к настоящему мастеру. Она нашел СВОЕГО РЕЖИССЕРА. Вторым по важности учителем стал педагог сценречи Юрий Васильев.
Матвеев, видимо, с легкостью и радостью постигал все извивы профессии, погружался в дотоле неведомые системы актерской игры. Он и сейчас рад тому, что Казакова требует от него неустанного следования рисунку роли. Есть театры, где актер самовыражается. Александру это неблизко, ему нравится следовать ясной и продуманной концепции характера. Впрочем, режиссерская воля Казаковой оставляет время и место для импровизации – но в рамках заданных ролевых характеристик. Казакова работает над спектаклем долго, она позволяет себе неслыханную ныне роскошь тщательной отделки ролей. И Матвеев столкнулся с этой системой еще в студенческие годы, ведь их дипломный спектакль «Игроки» стал уже не первой его работой в театре. Пять главных ролей, которые он сыграл за пять лет работы в Театре Комедии, стали, по его собственному определению, пятью этапами взросления.
Матвееву свойственно какое-то удивительно серьезное, особенно для нашего поверхностного, верхоглядского времени, отношение к роли. Это действительно «работа актера над собой». Он думает о роли, читает, смотрит фильмы, слушает музыку – всё в «тональности» исполняемой роли.
Настоящая актерская взрослость началась для Александра Матвеева, как он сам полагает, с роли Степы в спектакле современного автора Елены Ерпылевой «Такого не бывает». Это пронзительная история про молодого человека, который истово ищет свою сбежавшую черепашку и кажется окружающим каким-то одержимым - а на самом деле у него просто болит душа. Спектакль балансирует на грани реальности и фантасмагории, в нем поражают образы полубезумного полицейского, каких-то марсианских врачей-психиатров –почти в стилистике пелевинских романов. И на этом фоне рассказывается простая человеческая история о дружбе, о том, что невозможно забыть погибшего друга. И в конце – действительно, такого не бывает! – оказывается, что душа друга переселилась в черепашку. Матвеев играет своего Степу «на разрыв аорты», и спектакль, совсем не комический по теме и звучанию, сумел достучаться до зрителей, приходящих в Театр Комедии развлечься, «культурно отдохнуть». Впрочем, произошло это не сразу: как рассказывает актер, на премьере, которую сыграли без антракта, а сам он решил с первого появления на сцене выложиться на «146% процентов», ушло ползала. А ведь молодой актер отказался ради этой роли от выгодного кинопредложения. Сейчас этот спектакль рождает у зрителей совсем другой отклик, я была свидетелем того, как нарастает сопереживание главному герою, как единодушно и прочувствованно в конце звучат аплодисменты. Сам Матвеев признается, что сначала он играл роль слишком трагично, а потом понял, что здесь нужна иная, светлая, интонация. Да, спектакль про друга-черепашку – это не чернуха а ля театр.док, это просто современное проявление русского психологического театра. О нем мы почти забыли, окунувшись в прихотливые извивы постмодерна, в «отражения отражений» принятой как догма «мейерхольдовщины».
«Я, наконец, получил роль про любовь», - говорит актер о своем вводе в новую версию «Влюбленных» по Гольдони. А до этого был еще один «итальянский» спектакль – «Хитрая вдова», где молодому исполнителю досталась вечная «маска» Арлекина. (Вообще, Италия – постоянная любовь Матвеева, именно туда он едет с женой при первой возможности. Там все радует глаз, от природы и архитектуры до пластики темпераментных жителей; все дает пищу для воображения). История вечно ссорящихся, но страстно любящих друг друга Эуджении и Фульдженцио (бессмертная чета «innamorati» из итальянской комедии масок) в постановке Татьяны Казаковой соединила в себе черты стилизации под венецианскую комедию ХУШ века – и психологический режиссерский театр. Юная пара (Любовь Виролайнен и Александр Матвеев) играют и всерьез, и легко, интонируя по-современному, как в реалистической пьесе, и в то же время – с пластической выверенностью каждого движения, определяемого костюмом и старинным колоритом. «В ботфортах стоишь совсем по-другому, чем в кроссовках», - говорит Александр. Перед спектаклем минут тридцать он слушает Вивальди – это помогает настроиться на роль эпохи камзолов и париков. Но Фульдженцио – все-таки не стилизация, а полнокровный характер. И хотя «мужики на сцене не страдают» (выражение режиссера), герою Матвеева проиходится продираться сквозь тернии своевольной и ревнивой женской души. «Теперь, после женитьбы, я знаю, как объяснить непокорной девушке свои чувства» - это тоже еще одно признание взрослеющего актера и мужчины. И еще: в этой роли он окончательно понял, что такое партнер. Ведь театр – это ансамблевое явление. Почти, как спортивная команда. И здесь сходятся два увлечения Матвеева, два вида игры, которым он отдавал свою юность.
В театре об Александре Матвееве сказали: «социально-характерный герой». Это очень точное, емкое определение. В нем звучит прежде всего признание необычайной современности актерского дарования Матвеева. Это и романтический герой, и комический «недоросль». Это Арлекин и «влюбленный». Это Степа, рвущийся к какой-то не вполне осознанной им правде жизни. Всех этих разноплановых персонажей объединяет темперамент, искренность, острая графика игры, очень современная интонация роли.
«У каждого персонажа внутри звучит своя мелодия», - сказал Матвеев. У самого молодого актера определенно есть его личная внутренняя мелодия. Интенсивность его душевной жизни выражается и в ролях, и в горячих, увлеченных рассказах о своей работе. Его обаяние сразу же захватывает, улыбка, взгляд, разговор о книгах и фильмах – все свидетельствует о натуре тонкой, глубокой, сложно организованной. Он тринадцать раз читал «Мертвые души». Он мечтает не столько о Гамлете, сколько о Ноздреве и Манилове. Он смотрит «Самурая» Мельвиля и «Сладкий и гадкий» Вуди Аллена. Ему еще двадцать шесть. У него впереди очень много радостей и, наверное, испытаний.
Пожелаем Александру Матвееву главного, чего можно желать таланту в России – удачи. И еще - верности своим молодым идеалам и устремлениям. Идеалы и люди, к ним стремящиеся, у нас сейчас – в большом дефиците…
Мария Фомина, искусствовед
Александр Матвеев родился в перестроечном 1987 году в тогда еще Ленинграде. Он профессионально увлекался баскетболом, играл за сборную – уже Петербурга. Позже понял, что отношение к спорту было у него тоже артистическим: замысловатая прическа, эффектные броски, феерия трансляций матчей НБА. Старший брат – личность многогранная и творческая – посоветовал ему поступать в Театральный. К третьему туру его брали на свой курс и Семен Спивак, и Татьяна Казакова. Волею судеб, он попал к Казаковой. И это оказался поистине главный выбор в его будущей актерской жизни. Юноша, ничего не знавший о театре, попал не только к настоящему мастеру. Она нашел СВОЕГО РЕЖИССЕРА. Вторым по важности учителем стал педагог сценречи Юрий Васильев.
Матвеев, видимо, с легкостью и радостью постигал все извивы профессии, погружался в дотоле неведомые системы актерской игры. Он и сейчас рад тому, что Казакова требует от него неустанного следования рисунку роли. Есть театры, где актер самовыражается. Александру это неблизко, ему нравится следовать ясной и продуманной концепции характера. Впрочем, режиссерская воля Казаковой оставляет время и место для импровизации – но в рамках заданных ролевых характеристик. Казакова работает над спектаклем долго, она позволяет себе неслыханную ныне роскошь тщательной отделки ролей. И Матвеев столкнулся с этой системой еще в студенческие годы, ведь их дипломный спектакль «Игроки» стал уже не первой его работой в театре. Пять главных ролей, которые он сыграл за пять лет работы в Театре Комедии, стали, по его собственному определению, пятью этапами взросления.
Матвееву свойственно какое-то удивительно серьезное, особенно для нашего поверхностного, верхоглядского времени, отношение к роли. Это действительно «работа актера над собой». Он думает о роли, читает, смотрит фильмы, слушает музыку – всё в «тональности» исполняемой роли.
Настоящая актерская взрослость началась для Александра Матвеева, как он сам полагает, с роли Степы в спектакле современного автора Елены Ерпылевой «Такого не бывает». Это пронзительная история про молодого человека, который истово ищет свою сбежавшую черепашку и кажется окружающим каким-то одержимым - а на самом деле у него просто болит душа. Спектакль балансирует на грани реальности и фантасмагории, в нем поражают образы полубезумного полицейского, каких-то марсианских врачей-психиатров –почти в стилистике пелевинских романов. И на этом фоне рассказывается простая человеческая история о дружбе, о том, что невозможно забыть погибшего друга. И в конце – действительно, такого не бывает! – оказывается, что душа друга переселилась в черепашку. Матвеев играет своего Степу «на разрыв аорты», и спектакль, совсем не комический по теме и звучанию, сумел достучаться до зрителей, приходящих в Театр Комедии развлечься, «культурно отдохнуть». Впрочем, произошло это не сразу: как рассказывает актер, на премьере, которую сыграли без антракта, а сам он решил с первого появления на сцене выложиться на «146% процентов», ушло ползала. А ведь молодой актер отказался ради этой роли от выгодного кинопредложения. Сейчас этот спектакль рождает у зрителей совсем другой отклик, я была свидетелем того, как нарастает сопереживание главному герою, как единодушно и прочувствованно в конце звучат аплодисменты. Сам Матвеев признается, что сначала он играл роль слишком трагично, а потом понял, что здесь нужна иная, светлая, интонация. Да, спектакль про друга-черепашку – это не чернуха а ля театр.док, это просто современное проявление русского психологического театра. О нем мы почти забыли, окунувшись в прихотливые извивы постмодерна, в «отражения отражений» принятой как догма «мейерхольдовщины».
«Я, наконец, получил роль про любовь», - говорит актер о своем вводе в новую версию «Влюбленных» по Гольдони. А до этого был еще один «итальянский» спектакль – «Хитрая вдова», где молодому исполнителю досталась вечная «маска» Арлекина. (Вообще, Италия – постоянная любовь Матвеева, именно туда он едет с женой при первой возможности. Там все радует глаз, от природы и архитектуры до пластики темпераментных жителей; все дает пищу для воображения). История вечно ссорящихся, но страстно любящих друг друга Эуджении и Фульдженцио (бессмертная чета «innamorati» из итальянской комедии масок) в постановке Татьяны Казаковой соединила в себе черты стилизации под венецианскую комедию ХУШ века – и психологический режиссерский театр. Юная пара (Любовь Виролайнен и Александр Матвеев) играют и всерьез, и легко, интонируя по-современному, как в реалистической пьесе, и в то же время – с пластической выверенностью каждого движения, определяемого костюмом и старинным колоритом. «В ботфортах стоишь совсем по-другому, чем в кроссовках», - говорит Александр. Перед спектаклем минут тридцать он слушает Вивальди – это помогает настроиться на роль эпохи камзолов и париков. Но Фульдженцио – все-таки не стилизация, а полнокровный характер. И хотя «мужики на сцене не страдают» (выражение режиссера), герою Матвеева проиходится продираться сквозь тернии своевольной и ревнивой женской души. «Теперь, после женитьбы, я знаю, как объяснить непокорной девушке свои чувства» - это тоже еще одно признание взрослеющего актера и мужчины. И еще: в этой роли он окончательно понял, что такое партнер. Ведь театр – это ансамблевое явление. Почти, как спортивная команда. И здесь сходятся два увлечения Матвеева, два вида игры, которым он отдавал свою юность.
В театре об Александре Матвееве сказали: «социально-характерный герой». Это очень точное, емкое определение. В нем звучит прежде всего признание необычайной современности актерского дарования Матвеева. Это и романтический герой, и комический «недоросль». Это Арлекин и «влюбленный». Это Степа, рвущийся к какой-то не вполне осознанной им правде жизни. Всех этих разноплановых персонажей объединяет темперамент, искренность, острая графика игры, очень современная интонация роли.
«У каждого персонажа внутри звучит своя мелодия», - сказал Матвеев. У самого молодого актера определенно есть его личная внутренняя мелодия. Интенсивность его душевной жизни выражается и в ролях, и в горячих, увлеченных рассказах о своей работе. Его обаяние сразу же захватывает, улыбка, взгляд, разговор о книгах и фильмах – все свидетельствует о натуре тонкой, глубокой, сложно организованной. Он тринадцать раз читал «Мертвые души». Он мечтает не столько о Гамлете, сколько о Ноздреве и Манилове. Он смотрит «Самурая» Мельвиля и «Сладкий и гадкий» Вуди Аллена. Ему еще двадцать шесть. У него впереди очень много радостей и, наверное, испытаний.
Пожелаем Александру Матвееву главного, чего можно желать таланту в России – удачи. И еще - верности своим молодым идеалам и устремлениям. Идеалы и люди, к ним стремящиеся, у нас сейчас – в большом дефиците…
Мария Фомина, искусствовед
Вернуться к списку новостей
