Соколинский Евгений. Секретное оружие – нежность // Санкт-Петербургские ведомости. 2006. 10 мая. №81.
Все фотографии ()
Но голышам с феминистской армадой не совладать. Теперь вот над женщинами "назначили" старшую: даму 80 лет из пьесы Колина Хиггинса и Жан-Клода Каррьера "Гарольд и Мод".
Пожалуй, из всей женской бригады, бушующей сегодня на подмостках, графиня Матильда Шарден (для своих — Мод) нашла бы общий язык только с мопассановской Пышкой. Обе живут по совести, нравственными законами, и безразличны к законам государственным.
Ольга Антонова уже давно мечтала сыграть восьмидесятилетку. И Театр Комедии дал ей карт-бланш. А режиссер Григорий Козлов, тряхнув длинными иссиня-черными кудрями, Антоновой немного помог, хотя и не достиг еще художественного баланса между изображением двух миров: мира, где "все как у людей", и мира независимых личностей. В первом — много случайного, бездушного (Козлов рисует его фарсовыми красками). Мир Мод включает вечное, возвышенное: небо, звезды, деревья, смерть — здесь властвует трагикомедия.
Чувствовать возвышенное — вовсе не значит, что Антонова "встает на котурны" и провозглашает философские истины. Мод появляется на сцене в розовом плащике, кепарике, с рюкзачком за плечами. Старушка-анархистка занята очень серьезным делом, ей нужно пересадить деревце, чахнущее на загазованном проспекте у мэрии, в какое-нибудь экологически чистое место. Например, на кладбище. Здесь с ней и знакомится юный Гарольд (Сергей Агафонов).
У молодого человека с упрямым подбородком свои увлечения: напугать мамочку (Елена Капица) семнадцатой инсценировкой самоубийства или отдохнуть на чужих похоронах. Мод со смертью не играет. Когда становится негде и незачем жить, она спокойно уходит. Первоначально Гарольда привлекает эксцентризм старушки — во многом героиня Антоновой напоминает ее же Нину Бегак из "Милого старого дома" А. Арбузова. Впрочем, эксцентрика не главное. Мало ли странных старушек побывало на петербургской сцене! Мод — смешная и серьезная, безумная и здравомыслящая, энергичная и временами усталая. Оригинальность одинокой женщины на самом-то деле — проявление естественности, ее парадоксальность — проста и безыскусна. Простота и привлекает Гарольда.
Гарольд сравнивает свою престарелую подругу с молодыми девицами — их поставляет на дом «скоростная» брачная контора по просьбе заботливой мамочки. Девицы придумывают себе имидж, чтобы казаться интереснее. Одна увлекается "политическими науками", другая блистает хозяйственными талантами, третья постоянно говорит о своем "инструменте", имея в виду богатое тело. Всех трех "невест" (маски "синего чулка", оптимистичной идиотки, готовой на все актрисульки) с эстрадной броскостью играет одна Елизавета Александрова.
Мод не надо ничего измышлять. Она питается фантазией, словно птичка зернышками. Желтое кимоно, кальян — и вот она уже на востоке. Перед нами японка Баттерфляй — Антонова поет своим грациозным сопрано арию из одноименной оперы.
Голос актрисы — ее богатство, и в бенефисном спектакле она то взмывает к хрустальным верхам, то "обрушивается" в бытовой говорок с контральтовыми низами. Есть много, в том числе и тонких, способов увлечь мужчину. Актриса (исключая завораживающие фиоритуры) их отбросила — пусть роман мальчика и пожилой женщины будет чисто духовным.
В пьесе дело обстоит не так. Романтичный Гарольд поддался, как выражается его мама, "очарованию дряхлости". Презрев длинноногих невест из Интернета и влюбленную в него горничную Мари (при минимуме слов Ирина Сотикова "накопала" в роли немало забавных деталей), вручил Мод обручальное кольцо в день ее 80-летия и ухода из жизни.
Мод говорит: "Мое "секретное оружие" — нежность", но Антонова, скорее, предпочитает мягкую мудрость. К лирическим можно отнести только эпизод с деревом — на его ветвях (в реальности, на качелях) парочка устроилась между небом и землей.
Публика старшего поколения любит "старомодные комедии". Западные "новинки" на петербургской афише имеют стаж 30 — 40 лет. Не устарела ли трагикомедия американца Хиггинса во французской обработке Каррьера? Впервые петербуржцы увидели ее в 1976 г. (Театр Жана-Луи Барро и Мадлен Рено). Но в пьесе есть мотивы, которые отличают пьесу от сентиментальных историй про позднюю любовь. В наши дни число «профессиональных страдальцев» (по выражению Горького) все растет, и встреча зрителя с человеком "легкого дыхания", не желающим биться головой о неразрешимые проблемы, — отрадна.
Смерть тоже бывает красивой. Среди яркого поля подсолнухов и при сиянии звезд Мод ушла в небытие, а через минуту Ольга Антонова вернулась на поклоны. После большого спектакля бенефициантке пришлось еще изрядно потрудиться, укладывая прибывавшие букеты — они грозили заполонить сцену. Все вроде бы кончилось успехом. Хочется только, чтобы новые роли актриса в Театре Комедии играла почаще. Не раз в десять лет.
Пожалуй, из всей женской бригады, бушующей сегодня на подмостках, графиня Матильда Шарден (для своих — Мод) нашла бы общий язык только с мопассановской Пышкой. Обе живут по совести, нравственными законами, и безразличны к законам государственным.
Ольга Антонова уже давно мечтала сыграть восьмидесятилетку. И Театр Комедии дал ей карт-бланш. А режиссер Григорий Козлов, тряхнув длинными иссиня-черными кудрями, Антоновой немного помог, хотя и не достиг еще художественного баланса между изображением двух миров: мира, где "все как у людей", и мира независимых личностей. В первом — много случайного, бездушного (Козлов рисует его фарсовыми красками). Мир Мод включает вечное, возвышенное: небо, звезды, деревья, смерть — здесь властвует трагикомедия.
Чувствовать возвышенное — вовсе не значит, что Антонова "встает на котурны" и провозглашает философские истины. Мод появляется на сцене в розовом плащике, кепарике, с рюкзачком за плечами. Старушка-анархистка занята очень серьезным делом, ей нужно пересадить деревце, чахнущее на загазованном проспекте у мэрии, в какое-нибудь экологически чистое место. Например, на кладбище. Здесь с ней и знакомится юный Гарольд (Сергей Агафонов).
У молодого человека с упрямым подбородком свои увлечения: напугать мамочку (Елена Капица) семнадцатой инсценировкой самоубийства или отдохнуть на чужих похоронах. Мод со смертью не играет. Когда становится негде и незачем жить, она спокойно уходит. Первоначально Гарольда привлекает эксцентризм старушки — во многом героиня Антоновой напоминает ее же Нину Бегак из "Милого старого дома" А. Арбузова. Впрочем, эксцентрика не главное. Мало ли странных старушек побывало на петербургской сцене! Мод — смешная и серьезная, безумная и здравомыслящая, энергичная и временами усталая. Оригинальность одинокой женщины на самом-то деле — проявление естественности, ее парадоксальность — проста и безыскусна. Простота и привлекает Гарольда.
Гарольд сравнивает свою престарелую подругу с молодыми девицами — их поставляет на дом «скоростная» брачная контора по просьбе заботливой мамочки. Девицы придумывают себе имидж, чтобы казаться интереснее. Одна увлекается "политическими науками", другая блистает хозяйственными талантами, третья постоянно говорит о своем "инструменте", имея в виду богатое тело. Всех трех "невест" (маски "синего чулка", оптимистичной идиотки, готовой на все актрисульки) с эстрадной броскостью играет одна Елизавета Александрова.
Мод не надо ничего измышлять. Она питается фантазией, словно птичка зернышками. Желтое кимоно, кальян — и вот она уже на востоке. Перед нами японка Баттерфляй — Антонова поет своим грациозным сопрано арию из одноименной оперы.
Голос актрисы — ее богатство, и в бенефисном спектакле она то взмывает к хрустальным верхам, то "обрушивается" в бытовой говорок с контральтовыми низами. Есть много, в том числе и тонких, способов увлечь мужчину. Актриса (исключая завораживающие фиоритуры) их отбросила — пусть роман мальчика и пожилой женщины будет чисто духовным.
В пьесе дело обстоит не так. Романтичный Гарольд поддался, как выражается его мама, "очарованию дряхлости". Презрев длинноногих невест из Интернета и влюбленную в него горничную Мари (при минимуме слов Ирина Сотикова "накопала" в роли немало забавных деталей), вручил Мод обручальное кольцо в день ее 80-летия и ухода из жизни.
Мод говорит: "Мое "секретное оружие" — нежность", но Антонова, скорее, предпочитает мягкую мудрость. К лирическим можно отнести только эпизод с деревом — на его ветвях (в реальности, на качелях) парочка устроилась между небом и землей.
Публика старшего поколения любит "старомодные комедии". Западные "новинки" на петербургской афише имеют стаж 30 — 40 лет. Не устарела ли трагикомедия американца Хиггинса во французской обработке Каррьера? Впервые петербуржцы увидели ее в 1976 г. (Театр Жана-Луи Барро и Мадлен Рено). Но в пьесе есть мотивы, которые отличают пьесу от сентиментальных историй про позднюю любовь. В наши дни число «профессиональных страдальцев» (по выражению Горького) все растет, и встреча зрителя с человеком "легкого дыхания", не желающим биться головой о неразрешимые проблемы, — отрадна.
Смерть тоже бывает красивой. Среди яркого поля подсолнухов и при сиянии звезд Мод ушла в небытие, а через минуту Ольга Антонова вернулась на поклоны. После большого спектакля бенефициантке пришлось еще изрядно потрудиться, укладывая прибывавшие букеты — они грозили заполонить сцену. Все вроде бы кончилось успехом. Хочется только, чтобы новые роли актриса в Театре Комедии играла почаще. Не раз в десять лет.
Вернуться к списку новостей
