Дубицкая Оксана. Доктор философии // портал Афиша. 2011.10 янв.
Все фотографии ()
Надо сказать, «Обыкновенный человек» - яркий тому пример. Но не единственный. 1936 годом датирована комедия «Др». И роли были написаны для актеров (с 1923 года Нушич – директор Народного театра в Сараеве).
Некоторые воображают, «будут деньги – будет все», а золотишко у миллионера Животы Цвийовича, разбогатевшего на спекуляциях в первую мировую, водилось. Отчего бы в мирное время нуворишу не поучаствовать в распределении ученых степеней? А именно: произвести сына в доктора философии. «Не потому, что философия чего-нибудь стоит, я за нее копейки не дам, умный человек не станет тратить деньги на пустые звуки < … > мне нет дела до философии, но я хотел, чтобы перед его именем стояло: «Д - р».
Затея, в общем, довольно глупая. Смесь барского самодурства с провинциальным, с позволения сказать, «романтизмом». Так вот, под именем Милорада, сумасброд Живота посылает во Фрейбург добывать ученую степень способного, но малоимущего юнца Велимира Павловича. А Милорад путешествовал по Европе, чтобы люди знали, что он за границей.
По сути, ученый сан ему ни к чему, но главное не это. «Разве павлин без хвоста был бы павлином? Никто бы и смотреть не стал», - нагло заявляет папаша Цвийович.
Сделка якобы состоялась. В итоге, в кабинете Животы красуется как трофей «на стене под шкафом в роскошной раме – диплом доктора философии, к диплому привязана большая печать в круглой коробочке».
Наука превращается в предмет купли-продажи, становится объектом для жульнических махинаций.
И что же?
Объявился вдруг этот идеологический «феномен» (с сомнительной репутацией) на театральной сцене в спектакле Татьяны Казаковой «Доктор философии» во всей своей красе. Вот что. И, видимо, есть на то причины, особенно здесь, в Петербурге (городе спекулятивных дивидендов, надо полагать).
Драматический контекст пьесы – крах иллюзий оказался едва ли не лишним винтиком театрального механизма, направленного на конкретные художественные цели режиссера: представить метафору грустной реальности. Что же касается изящного, по этой части на главную роль был вновь приглашен, всегда востребованный в театре комедии имени Н.П.Акимова, художник-постановщик Эмиль Капелюш. И сотворил видимый мир, в данном случае – мир Цвийовича, в котором тот властвует, распоряжаясь безраздельно личной собственностью.
Этот мир раскладывается на вещи бесполезные (но «красивые») и функциональные. На сцене – предметы, претендующие на статус метафоры: чучело павлина основательно утвердилось на обломке колонны, нарядный, как барышня на выданье, телефон на неком мемориале «под мрамор», с латинским изречением, набившим оскомину «Repetitio est mater studiorum». Во втором акте возникают по мере надобности: подсвечник, велосипед, саквояж, детская коляска…
Пространство спектакля
одиозно: мрачные высокие колонны, не имеющие никакого отношения к тому, что происходит на сцене, замыкают по бокам, подъемный лифт, очевидно, является неким намеком на респектабельность, и участвует абсолютно во всем, что происходит на сцене; действующие лица устремляются вверх-вниз почти без передышки. Человек здесь – часть декорации, он втянут в «иллюзион», им поглощен.
Но давно уже пора перейти к конкретному спектаклю.
30.12.09.
Итак, действие происходит в Белграде, в доме Животы Цвийовича. Водевильная предыстория задает спектаклю легкомысленный тон. Сергей Русскин в роли Цвийовича очень точно попадает в тон спектакля, играет человека циничного, беспардонного, которого ведет по жизни провидение.
- Ты будешь человеком, не по своей воле, по моей, но ты им будешь! – громогласно объявляет он сыну, с удовольствием стилизуя себя под фольклорный образ нового русского.
- Я двух слов связать не могу. Он хочет, чтоб я лекции читал,- слабо парирует Милорад ( Ярослав Воронцов ).
В этой семейной сцене у Животы вообще нет равного оппонента, да и, в сущности, нет предмета для спора, если в ходу хозяйское «Цыц!»
Напрасно супруга Мара (Людмила Моторная) кричит:
- Отец, не рожден он для этого, не рожден!
Тем временем являются дамы из приюта госпожа Спасоевич (Ирина Григорьева) и госпожа Протич (Валерия Киселева), скромно одетые и в нелепых шляпках. Русскин торопливо хватает их за руки, выдвигая свою персону на первый план, сыплет им в карманы конфеты, как маленьким девочкам, дает денег:
- Это будет не лекция, это будет сенсация.
И трогает «павлина» за хвост.
Татьяна Казакова из тех режиссеров, что всегда хорошо рассчитывает возможности конкретного актера в конкретной постановке: вульгарность изображается Русскиным убедительно, забавно, но как бы невсерьез, без особого воодушевления.
Когда через полчаса после начала в репликах героев второго комического уровня Славки (Олеся Бережная) и Велимира (Артем Петров) проскальзывают ханжеские нотки, привилегия надеть розовые очки корректно переадресовывается всем желающим по ту сторону рампы:
Велимир (Артем Петров) – Вы же не знаете: там за границей я жил и учился под именем Вашего брата.
Славка (Олеся Бережная) – Зачем согласились?
Велимир (Артем Петров) – Я хотел учиться! И вдруг мне говорят: поезжай, только привези диплом доктора философии.
Олеся Бережная рухнула от откровений на помост неубедительно, но резво вскочила.
- Так значит, этот брак был ошибкой?
Надо сказать, Велимир во Фрейбурге времени даром не терял: обзавелся женой и ребенком.
Сцена объяснения Велимира с Животой – одна из лучших в спектакле.
Велимир – Он не чужой, он мой ребенок.
Живота – А имя у него чье?
Велимир – Это формальности. Я сейчас же иду в полицию и сделаю официальное заявление.
Живота – Куда? Кому нужна твоя правда, тем более в полиции, если бы все говорили правду, то весь город сидел бы в тюрьме!
Артем Петров играет Велимира не взрослым человеком, а большим ребенком, наивным, с верой в благородство. В его герое есть обаяние юности, мягкое неприятие пошлости, обмана, именно потому он становится жертвой жестокого обывательского расчета.
От Сергея Русскина и следовало ожидать острого рисунка, в эскападах разъяренного циника превосходство хищника, мертвой хваткой вцепившегося в свою жертву.
Вторым сюрпризом, как бы вдогонку становится появление профессора Райцера (Алексей Мокрецкий) под звуки студенческого гимна. Светило науки философии, опираясь на трость, интересуется:
- Чей вы отец?
И в зале раздаются аплодисменты.
Педант Райцер-Мокрецкий за разъяснениями культурно обращается к Маре:
- Сударыня, кто отец Вашего ребенка?
Мара-Моторная волею случая становится марионеткой в руках сообщества инсинуаторов «Цвийович-Благое», предписание которого она должна выполнять: иными словами, представить дело так, мол, Велимир – это Милорад, любимый ученик профессора Райцера, Благое брат Мары (Николай Смирнов) - это удачливый коммерсант Цвийович, счастливый отец семейства.
Увы, не получилось. И тогда, вдруг, поддавшись вдохновению, и минуя логику, действующие лица, распределившись по парам, увлеченно танцуют (балетмейстер Николай Козлов) под незатейливую мелодию (музыкальное оформление Натальи Неклюдовой).
Мара-Моторная, отчаявшись, кричит, взывая к небесам:
- Господи, запуталась, как гусь в конопле!
И находит отклик у публики. Зал снова взрывается аплодисментами.
Занавес.
В начале второго действия сцену загромоздил велосипед. Милорад-Воронцов, весь в белом, крутит педали и, между делом, швыряет надоедливой сестре рукопись лекции. Ибо провал был грандиозным: «закат философии» уже наступил, конец света вот-вот наступит.
Славка: А зачем ты согласился читать эту лекцию?
Милорад: Деньги нужны.
Следовательно, во всем виноваты эти проклятые Деньги.
В пьесе есть еще ряд персонажей: Драга, сваха (Наталья Андреева), Клара (Наталья Шостак), Сойка (Татьяна Полонская), Сойкин муж (Андрей Толшин), Николич (Алексей Красноцветов).
Именно персонаж третьего плана Николич-Красноцветов скромно появляется, чтобы любезно сообщить новость.
Николич: Вас ждет какая-то дама.
Милорад: Какая дама?
Николич: С ребенком.
Действительно, объявляется Клара (Наталья Шостак); молодая мамаша, внешне вполне симпатичная. Чинно шествует, вооружившись корзинкой, саквояжем и картонкой, событиям навстречу. На авансцену въезжает коляска.
Милорад в исполнении Воронцова – человек играющий, он остроумен, с удовольствием ведет интригу.
Милорад: А это, значит, Пепика, мой сын. Мама, приехала Клара с ребенком!
Клара: Такая перемена невозможна.
Милорад: Спроси у мамы.
Ни минуты покоя нет у Животы. Надо расторгнуть опасный брак, и он зовет на подмогу делягу Сойку с очаровательным супругом: им предстоит изобразить невольных свидетелей «измены», затем выступить в защиту обывательской добродетели. Функция у авантюристов среднего масштаба, любителей дешевой экзотики, вспомогательная.
Жадность жуликов в борьбе за мнимую нравственность придает основному конфликту «быть или казаться» дополнительный колорит.
Сойка в исполнении Татьяны Полонской – самонадеянная нахалка, трещит без умолку, как сорока. Сойкин муж (Андрей Толшин) или безмолвствует, как простой народ в опере «Борис Годунов», или прохаживается по сцене как манекенщик.
Сойка: Он очень болтлив, и всю работу мне портит. Так вы говорите, они иностранцы. Это по другому тарифу.
Цвийович: Замечательно, двух свидетелей более чем достаточно.
Стараясь доказать рвение, деляги ведут себя бурно: носятся по сцене, выискивая при свете дня с фонарями факты прелюбодеяния. Обыскались, но не нашли.
Капризный Милорад желает быть женатым.
Милорад: Вы за мной замужем, и я дам развод когда захочу.
Клара не возражает. Казалось бы, круг замкнулся. Но не для уязвленного Животы. Импульсивно жестикулируя, он орет на весь зал.
Живота: Я отрекаюсь от сына! От своего единственного сына!
Последняя картина превращена создателями спектакля в вакханалию, во время которой действующие лица неиствовали в стремительном диком танце. И павлину был придуман выразительный финал – он гордо поднял красивый хвост.
Некоторые воображают, «будут деньги – будет все», а золотишко у миллионера Животы Цвийовича, разбогатевшего на спекуляциях в первую мировую, водилось. Отчего бы в мирное время нуворишу не поучаствовать в распределении ученых степеней? А именно: произвести сына в доктора философии. «Не потому, что философия чего-нибудь стоит, я за нее копейки не дам, умный человек не станет тратить деньги на пустые звуки < … > мне нет дела до философии, но я хотел, чтобы перед его именем стояло: «Д - р».
Затея, в общем, довольно глупая. Смесь барского самодурства с провинциальным, с позволения сказать, «романтизмом». Так вот, под именем Милорада, сумасброд Живота посылает во Фрейбург добывать ученую степень способного, но малоимущего юнца Велимира Павловича. А Милорад путешествовал по Европе, чтобы люди знали, что он за границей.
По сути, ученый сан ему ни к чему, но главное не это. «Разве павлин без хвоста был бы павлином? Никто бы и смотреть не стал», - нагло заявляет папаша Цвийович.
Сделка якобы состоялась. В итоге, в кабинете Животы красуется как трофей «на стене под шкафом в роскошной раме – диплом доктора философии, к диплому привязана большая печать в круглой коробочке».
Наука превращается в предмет купли-продажи, становится объектом для жульнических махинаций.
И что же?
Объявился вдруг этот идеологический «феномен» (с сомнительной репутацией) на театральной сцене в спектакле Татьяны Казаковой «Доктор философии» во всей своей красе. Вот что. И, видимо, есть на то причины, особенно здесь, в Петербурге (городе спекулятивных дивидендов, надо полагать).
Драматический контекст пьесы – крах иллюзий оказался едва ли не лишним винтиком театрального механизма, направленного на конкретные художественные цели режиссера: представить метафору грустной реальности. Что же касается изящного, по этой части на главную роль был вновь приглашен, всегда востребованный в театре комедии имени Н.П.Акимова, художник-постановщик Эмиль Капелюш. И сотворил видимый мир, в данном случае – мир Цвийовича, в котором тот властвует, распоряжаясь безраздельно личной собственностью.
Этот мир раскладывается на вещи бесполезные (но «красивые») и функциональные. На сцене – предметы, претендующие на статус метафоры: чучело павлина основательно утвердилось на обломке колонны, нарядный, как барышня на выданье, телефон на неком мемориале «под мрамор», с латинским изречением, набившим оскомину «Repetitio est mater studiorum». Во втором акте возникают по мере надобности: подсвечник, велосипед, саквояж, детская коляска…
Пространство спектакля
одиозно: мрачные высокие колонны, не имеющие никакого отношения к тому, что происходит на сцене, замыкают по бокам, подъемный лифт, очевидно, является неким намеком на респектабельность, и участвует абсолютно во всем, что происходит на сцене; действующие лица устремляются вверх-вниз почти без передышки. Человек здесь – часть декорации, он втянут в «иллюзион», им поглощен.
Но давно уже пора перейти к конкретному спектаклю.
30.12.09.
Итак, действие происходит в Белграде, в доме Животы Цвийовича. Водевильная предыстория задает спектаклю легкомысленный тон. Сергей Русскин в роли Цвийовича очень точно попадает в тон спектакля, играет человека циничного, беспардонного, которого ведет по жизни провидение.
- Ты будешь человеком, не по своей воле, по моей, но ты им будешь! – громогласно объявляет он сыну, с удовольствием стилизуя себя под фольклорный образ нового русского.
- Я двух слов связать не могу. Он хочет, чтоб я лекции читал,- слабо парирует Милорад ( Ярослав Воронцов ).
В этой семейной сцене у Животы вообще нет равного оппонента, да и, в сущности, нет предмета для спора, если в ходу хозяйское «Цыц!»
Напрасно супруга Мара (Людмила Моторная) кричит:
- Отец, не рожден он для этого, не рожден!
Тем временем являются дамы из приюта госпожа Спасоевич (Ирина Григорьева) и госпожа Протич (Валерия Киселева), скромно одетые и в нелепых шляпках. Русскин торопливо хватает их за руки, выдвигая свою персону на первый план, сыплет им в карманы конфеты, как маленьким девочкам, дает денег:
- Это будет не лекция, это будет сенсация.
И трогает «павлина» за хвост.
Татьяна Казакова из тех режиссеров, что всегда хорошо рассчитывает возможности конкретного актера в конкретной постановке: вульгарность изображается Русскиным убедительно, забавно, но как бы невсерьез, без особого воодушевления.
Когда через полчаса после начала в репликах героев второго комического уровня Славки (Олеся Бережная) и Велимира (Артем Петров) проскальзывают ханжеские нотки, привилегия надеть розовые очки корректно переадресовывается всем желающим по ту сторону рампы:
Велимир (Артем Петров) – Вы же не знаете: там за границей я жил и учился под именем Вашего брата.
Славка (Олеся Бережная) – Зачем согласились?
Велимир (Артем Петров) – Я хотел учиться! И вдруг мне говорят: поезжай, только привези диплом доктора философии.
Олеся Бережная рухнула от откровений на помост неубедительно, но резво вскочила.
- Так значит, этот брак был ошибкой?
Надо сказать, Велимир во Фрейбурге времени даром не терял: обзавелся женой и ребенком.
Сцена объяснения Велимира с Животой – одна из лучших в спектакле.
Велимир – Он не чужой, он мой ребенок.
Живота – А имя у него чье?
Велимир – Это формальности. Я сейчас же иду в полицию и сделаю официальное заявление.
Живота – Куда? Кому нужна твоя правда, тем более в полиции, если бы все говорили правду, то весь город сидел бы в тюрьме!
Артем Петров играет Велимира не взрослым человеком, а большим ребенком, наивным, с верой в благородство. В его герое есть обаяние юности, мягкое неприятие пошлости, обмана, именно потому он становится жертвой жестокого обывательского расчета.
От Сергея Русскина и следовало ожидать острого рисунка, в эскападах разъяренного циника превосходство хищника, мертвой хваткой вцепившегося в свою жертву.
Вторым сюрпризом, как бы вдогонку становится появление профессора Райцера (Алексей Мокрецкий) под звуки студенческого гимна. Светило науки философии, опираясь на трость, интересуется:
- Чей вы отец?
И в зале раздаются аплодисменты.
Педант Райцер-Мокрецкий за разъяснениями культурно обращается к Маре:
- Сударыня, кто отец Вашего ребенка?
Мара-Моторная волею случая становится марионеткой в руках сообщества инсинуаторов «Цвийович-Благое», предписание которого она должна выполнять: иными словами, представить дело так, мол, Велимир – это Милорад, любимый ученик профессора Райцера, Благое брат Мары (Николай Смирнов) - это удачливый коммерсант Цвийович, счастливый отец семейства.
Увы, не получилось. И тогда, вдруг, поддавшись вдохновению, и минуя логику, действующие лица, распределившись по парам, увлеченно танцуют (балетмейстер Николай Козлов) под незатейливую мелодию (музыкальное оформление Натальи Неклюдовой).
Мара-Моторная, отчаявшись, кричит, взывая к небесам:
- Господи, запуталась, как гусь в конопле!
И находит отклик у публики. Зал снова взрывается аплодисментами.
Занавес.
В начале второго действия сцену загромоздил велосипед. Милорад-Воронцов, весь в белом, крутит педали и, между делом, швыряет надоедливой сестре рукопись лекции. Ибо провал был грандиозным: «закат философии» уже наступил, конец света вот-вот наступит.
Славка: А зачем ты согласился читать эту лекцию?
Милорад: Деньги нужны.
Следовательно, во всем виноваты эти проклятые Деньги.
В пьесе есть еще ряд персонажей: Драга, сваха (Наталья Андреева), Клара (Наталья Шостак), Сойка (Татьяна Полонская), Сойкин муж (Андрей Толшин), Николич (Алексей Красноцветов).
Именно персонаж третьего плана Николич-Красноцветов скромно появляется, чтобы любезно сообщить новость.
Николич: Вас ждет какая-то дама.
Милорад: Какая дама?
Николич: С ребенком.
Действительно, объявляется Клара (Наталья Шостак); молодая мамаша, внешне вполне симпатичная. Чинно шествует, вооружившись корзинкой, саквояжем и картонкой, событиям навстречу. На авансцену въезжает коляска.
Милорад в исполнении Воронцова – человек играющий, он остроумен, с удовольствием ведет интригу.
Милорад: А это, значит, Пепика, мой сын. Мама, приехала Клара с ребенком!
Клара: Такая перемена невозможна.
Милорад: Спроси у мамы.
Ни минуты покоя нет у Животы. Надо расторгнуть опасный брак, и он зовет на подмогу делягу Сойку с очаровательным супругом: им предстоит изобразить невольных свидетелей «измены», затем выступить в защиту обывательской добродетели. Функция у авантюристов среднего масштаба, любителей дешевой экзотики, вспомогательная.
Жадность жуликов в борьбе за мнимую нравственность придает основному конфликту «быть или казаться» дополнительный колорит.
Сойка в исполнении Татьяны Полонской – самонадеянная нахалка, трещит без умолку, как сорока. Сойкин муж (Андрей Толшин) или безмолвствует, как простой народ в опере «Борис Годунов», или прохаживается по сцене как манекенщик.
Сойка: Он очень болтлив, и всю работу мне портит. Так вы говорите, они иностранцы. Это по другому тарифу.
Цвийович: Замечательно, двух свидетелей более чем достаточно.
Стараясь доказать рвение, деляги ведут себя бурно: носятся по сцене, выискивая при свете дня с фонарями факты прелюбодеяния. Обыскались, но не нашли.
Капризный Милорад желает быть женатым.
Милорад: Вы за мной замужем, и я дам развод когда захочу.
Клара не возражает. Казалось бы, круг замкнулся. Но не для уязвленного Животы. Импульсивно жестикулируя, он орет на весь зал.
Живота: Я отрекаюсь от сына! От своего единственного сына!
Последняя картина превращена создателями спектакля в вакханалию, во время которой действующие лица неиствовали в стремительном диком танце. И павлину был придуман выразительный финал – он гордо поднял красивый хвост.
Вернуться к списку новостей
