Дубицкая Оксана Средство Макропулоса // портал Афиша.
Все фотографии ()
Сделав программное заявление о «совершенно случайном и чисто внешнем совпадении темы» с эстетическими воззрениями /сентенциями/ философской драмы Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу», Чапек ступил на путь полемики, и со свойственным ему упорством вознамерился третировать театральную общественность загадочными обстоятельствами, связанными с личностью оперной певицы Эмили Марти на протяжении трех действий, включая пролог.
Коварный автор, отодвинув завязку пьесы на три с половиной столетия, как бы исходит из мысли о том, что эликсир вечной молодости был изобретен в эпоху Возрождения придворным лейб-медиком императора Рудольфа II Иеронимусом Макропулосом. Сюжетная линия выстраивается как детективное расследование тайны, окружающей главную героиню. Ведь именно она, дочь опального гения, приняв эликсир жизни, сумела проникнуть в двадцатое столетие (никого не спросясь).
Волею случая граф Гаук-Шендор узнает в блистательной приме свою бывшую возлюбленную. Но… прошло пятьдесят лет, а она, по-прежнему, молода. Вот что удивительно.
Непостижимым образом Марти оказывается посвященной в тайны «эдакого заплесневелого процесса «Грегор-Прус», стартовавшего в 1820 году, но не утратившего актуальность спустя столетие. Прима в курсе событий минувшей эпохи, ей хорошо известно содержимое запертых столов в доме барона Пруса: на каждом ящичке дата, на одном – «тысяча восемьсот шестнадцатый год», там просто запечатанный желтый конверт с надписью рукой Йозефа Пруса «Сыну моему Фердинанду». Вот и все. Пресловутый конверт лежал вместе с завещанием.
Марти не только эпатирует окружающих своей осведомленностью, но и сама становится заложницей неосторожного отношения к слову. Растревоженное любопытство претенциозных буржуа переходит все границы, дивным образом трансформируясь в допрос с пристрастием и – ах, раскрыт секрет старого пергамента, на котором записан рецепт чудодейственного эликсира бессмертия.
Эффект обманутого ожидания действует как щедрая доза героина: казалось бы, цивилизованное общество, запросто звереет; пусть Марти одарена талантом, красива, умна, богата – все это вдруг перестает иметь значение для озлобленных обывателей, оскорбленных открытием – именно ей принадлежит рецепт вечной молодости. Тем более, что по праву наследства.
Все без исключения участники самодеятельного «судебного процесса» друг за другом с завидной настойчивостью проявляют самые отвратительные черты человеческой натуры: алчность, эгоизм, жестокость.
Мечты о том, чтоб эликсир бессмертия продлил жизнь для творческого познания, странным образом соотносятся со стенаниями о том, каково жить 300 лет – столетиями вязать чулки или служить коллежским регистратором.
Страх, а не совесть обуздывает амбиции зарвавшихся представителей «сильного пола». И барон Прус, и адвокат Коленатый, и с позволения сказать, наследник Альберт Грегор находятся в плену у инстинкта самосохранения, рисковать во имя идеи им совершенно не интересно. Никто не решается использовать эликсир бессмертия по назначению, испытать действие зелья на себе любимом.
Убедившись окончательно, что «никто не претендует» на рецепт, Эмилия вручает злополучный «документ» Кристине:
- Возьми себе это. Проживешь триста лет, будешь петь как Эмилия Марти. Прославишься. Подумай: через несколько лет ты уже начнешь стареть. Пожалеешь тогда, что не воспользовалась …
Бери, милая.
Кристина берет, благодарит и … молча подносит бумагу к горящей свече. Зловредный « исторический памятник» тлеет понемногу (это ведь пергамент). Эмилия Марти обрадована неожиданной развязкой.
- Ха-ха-ха, конец бессмертию!
Современный отклик очевиден. Так, театр комедии имени Н.П.Акимова в последние майские дни 2004 года представил «Средство Макропулоса». Заслуженный деятель искусств России развел самодеятельность» в фабуле чешского сатирика, как умел: своею властью сократил количество действующих лиц и исполнителей с двенадцати до семи. Ему не понадобились: самоубийца Янек, сын барона Пруса, архивариус-мечтатель Витек, горничная, театральный машинист и уборщица.
Видимо, темы «любовь и предательство», «искусство и народ» Аксенову не близки. И жанр – не указ.
Комедия в трех действиях с прологом преобразовывалась в «невероятную историю в двух действиях».
Сценография - инсталляция слегка ассоциируются со временем действия и/или воспринимается как вневременная ; предметы-символы, предметы-метафоры сопровождают словесные баталии; активны сами по себе, поэтому нейтрально-безразличны по отношению к сюжету.
Невероятным образом в уста адвоката Коленатого (Юрий Лазарев) вложены реплики отвергнутого архивариуса, Альберт Грегор (Денис Зайцев) прекращает увиваться за Кристиной (Марина Засухина) – в пьесе, замечу, роль влюбленного романтического юноши предназначается Янеку – и переключается на Эмилию Марти (Ирина Мазуркевич), Гаук (Анатолий Равикович), совсем «обезумев» жует бесценный пергамент с завидной скоростью…
Подобный, правда, более гуманный и осторожный трюк с переиначиванием финала Аксенов уже проделывал, ( речь идет о «Зойкиной квартире»).
Состав актеров, кстати, дружно перекочевал из вышеупомянутого спектакля в новую постановку. Режиссер явно делал ставку на проверенных «ветеранов» акимовской сцены.
И не ошибся в выборе: все роли были сыграны актерами 16.11.06 на «ура».
Юрий Лазарев к роли Коленатого-Витека подходит идеально: у него достаточно сценического времени чтобы
адвокат переиграл архивариуса по всем параметрам, текст смонтирован таким образом, что на первый план выходит вдруг ...инфернальный имярек. Коварный, как дьявол.
Ирина Мазуркевич блистала весь вечер: то небрежно роняла ироничные реплики в ответ на обывательские выпады, то, как бы невзначай очаровывала быстрыми взглядами и мимолетными улыбками, то просто наряжалась в свое удовольствие (и становилась неотразимой в невероятно сценичных костюмах Ирины Чередниковой). Эмилия Марти в исполнении Ирины Мазуркевич – умная, талантливая, но уставшая (то ли от неблагодарных и бестолковых современников, то ли от себя самой) прима.
В ней нет цинизма и прочих пороков, которые усиленно пытаются «увидеть и обсудить» самонадеянные обалдуи вроде Грегора и Пруса. Ей просто чужд и смешон нелепый накал страстей. И в самом деле, на страстях живут одни бездельники.
http://www.afisha.ru/performance/67415/review/265984/
Коварный автор, отодвинув завязку пьесы на три с половиной столетия, как бы исходит из мысли о том, что эликсир вечной молодости был изобретен в эпоху Возрождения придворным лейб-медиком императора Рудольфа II Иеронимусом Макропулосом. Сюжетная линия выстраивается как детективное расследование тайны, окружающей главную героиню. Ведь именно она, дочь опального гения, приняв эликсир жизни, сумела проникнуть в двадцатое столетие (никого не спросясь).
Волею случая граф Гаук-Шендор узнает в блистательной приме свою бывшую возлюбленную. Но… прошло пятьдесят лет, а она, по-прежнему, молода. Вот что удивительно.
Непостижимым образом Марти оказывается посвященной в тайны «эдакого заплесневелого процесса «Грегор-Прус», стартовавшего в 1820 году, но не утратившего актуальность спустя столетие. Прима в курсе событий минувшей эпохи, ей хорошо известно содержимое запертых столов в доме барона Пруса: на каждом ящичке дата, на одном – «тысяча восемьсот шестнадцатый год», там просто запечатанный желтый конверт с надписью рукой Йозефа Пруса «Сыну моему Фердинанду». Вот и все. Пресловутый конверт лежал вместе с завещанием.
Марти не только эпатирует окружающих своей осведомленностью, но и сама становится заложницей неосторожного отношения к слову. Растревоженное любопытство претенциозных буржуа переходит все границы, дивным образом трансформируясь в допрос с пристрастием и – ах, раскрыт секрет старого пергамента, на котором записан рецепт чудодейственного эликсира бессмертия.
Эффект обманутого ожидания действует как щедрая доза героина: казалось бы, цивилизованное общество, запросто звереет; пусть Марти одарена талантом, красива, умна, богата – все это вдруг перестает иметь значение для озлобленных обывателей, оскорбленных открытием – именно ей принадлежит рецепт вечной молодости. Тем более, что по праву наследства.
Все без исключения участники самодеятельного «судебного процесса» друг за другом с завидной настойчивостью проявляют самые отвратительные черты человеческой натуры: алчность, эгоизм, жестокость.
Мечты о том, чтоб эликсир бессмертия продлил жизнь для творческого познания, странным образом соотносятся со стенаниями о том, каково жить 300 лет – столетиями вязать чулки или служить коллежским регистратором.
Страх, а не совесть обуздывает амбиции зарвавшихся представителей «сильного пола». И барон Прус, и адвокат Коленатый, и с позволения сказать, наследник Альберт Грегор находятся в плену у инстинкта самосохранения, рисковать во имя идеи им совершенно не интересно. Никто не решается использовать эликсир бессмертия по назначению, испытать действие зелья на себе любимом.
Убедившись окончательно, что «никто не претендует» на рецепт, Эмилия вручает злополучный «документ» Кристине:
- Возьми себе это. Проживешь триста лет, будешь петь как Эмилия Марти. Прославишься. Подумай: через несколько лет ты уже начнешь стареть. Пожалеешь тогда, что не воспользовалась …
Бери, милая.
Кристина берет, благодарит и … молча подносит бумагу к горящей свече. Зловредный « исторический памятник» тлеет понемногу (это ведь пергамент). Эмилия Марти обрадована неожиданной развязкой.
- Ха-ха-ха, конец бессмертию!
Современный отклик очевиден. Так, театр комедии имени Н.П.Акимова в последние майские дни 2004 года представил «Средство Макропулоса». Заслуженный деятель искусств России развел самодеятельность» в фабуле чешского сатирика, как умел: своею властью сократил количество действующих лиц и исполнителей с двенадцати до семи. Ему не понадобились: самоубийца Янек, сын барона Пруса, архивариус-мечтатель Витек, горничная, театральный машинист и уборщица.
Видимо, темы «любовь и предательство», «искусство и народ» Аксенову не близки. И жанр – не указ.
Комедия в трех действиях с прологом преобразовывалась в «невероятную историю в двух действиях».
Сценография - инсталляция слегка ассоциируются со временем действия и/или воспринимается как вневременная ; предметы-символы, предметы-метафоры сопровождают словесные баталии; активны сами по себе, поэтому нейтрально-безразличны по отношению к сюжету.
Невероятным образом в уста адвоката Коленатого (Юрий Лазарев) вложены реплики отвергнутого архивариуса, Альберт Грегор (Денис Зайцев) прекращает увиваться за Кристиной (Марина Засухина) – в пьесе, замечу, роль влюбленного романтического юноши предназначается Янеку – и переключается на Эмилию Марти (Ирина Мазуркевич), Гаук (Анатолий Равикович), совсем «обезумев» жует бесценный пергамент с завидной скоростью…
Подобный, правда, более гуманный и осторожный трюк с переиначиванием финала Аксенов уже проделывал, ( речь идет о «Зойкиной квартире»).
Состав актеров, кстати, дружно перекочевал из вышеупомянутого спектакля в новую постановку. Режиссер явно делал ставку на проверенных «ветеранов» акимовской сцены.
И не ошибся в выборе: все роли были сыграны актерами 16.11.06 на «ура».
Юрий Лазарев к роли Коленатого-Витека подходит идеально: у него достаточно сценического времени чтобы
адвокат переиграл архивариуса по всем параметрам, текст смонтирован таким образом, что на первый план выходит вдруг ...инфернальный имярек. Коварный, как дьявол.
Ирина Мазуркевич блистала весь вечер: то небрежно роняла ироничные реплики в ответ на обывательские выпады, то, как бы невзначай очаровывала быстрыми взглядами и мимолетными улыбками, то просто наряжалась в свое удовольствие (и становилась неотразимой в невероятно сценичных костюмах Ирины Чередниковой). Эмилия Марти в исполнении Ирины Мазуркевич – умная, талантливая, но уставшая (то ли от неблагодарных и бестолковых современников, то ли от себя самой) прима.
В ней нет цинизма и прочих пороков, которые усиленно пытаются «увидеть и обсудить» самонадеянные обалдуи вроде Грегора и Пруса. Ей просто чужд и смешон нелепый накал страстей. И в самом деле, на страстях живут одни бездельники.
http://www.afisha.ru/performance/67415/review/265984/
Вернуться к списку новостей
