Алпатова Ирина. Не стоит голову терять // Культура.
Все фотографии ()
Впрочем, последние четыре года спектакль уже не шел в силу самых прозаических причин: обветшали знаменитые декорации Акимова, пришли в негодность костюмы. Наверное, все это можно было как-то восстановить, но художественный руководитель театра Татьяна Казакова, которой хотелось сохранить в афише знакомое и любимое многими поколениями зрителей название, решила по-другому.
Кстати, решение это не было совсем уж единоличным. Казакова обратилась к артистам театра, в том числе и «старикам», с закономерным вопросом: идти ли на очередной возобновление или сделать совершенно новый спектакль? Актерский ответ, по признанию худрука, ее же саму порядком удивил: практически все дружно высказались за второй вариант. И, безусловно, есть в том объективная истина, поскольку у каждого поколения своя «Тень». Подобная пьеса, где в сказочной форме закамуфлированы весьма серьезные материи, и востребована-то может и должна быть каждый раз по-новому. Музейный вариант театра, может быть, кого-то и интересует, но его вряд ли можно счесть актуальным. И если сегодня, к примеру, попытаться скрупулезно реставрировать вахтанговскую «Принцессу Турандот» образца 1922 года, то, вероятно, немногим будет понятен ее триумфальный успех в ту эпоху.
Так что сегодня в Театре комедии появился оригинальный спектакль с легендарным названием, посвященный, кстати, Николаю Акимову. Спектакль, прежде всего, абсолютно современный, учитывающий нынешние ритмы, вкусы и зрительские пристрастия. Конечно, в той степени, в которой их понимает режиссер Татьяна Казакова. Она же, ежедневно пребывая в этом самом театре, может наблюдать эти тенденции без посредников и делать соответствующие выводы. А дальше возникает вопрос: должен ли театр учитывать вышеназванные вкусы зрителей? В качестве примера можно привести парадоксально-печальный факт. Совсем недавно столичным премьерным спектаклям раздавались премии «Гвоздь сезона». Одним из лауреатов был признан «Король-олень», поставленный талантливым питерским режиссером Григорием Дитятковским в Театре имени Вахтангова. И вот он-то к моменту раздачи «гвоздей» был уже снят с репертуара. То есть критика оценила явные достоинства, а публика просто не пошла. Сейчас не время рассуждать о том, кто прав, а кто виноват, но результат весьма категоричен: спектакля больше нет.
Татьяна Казакова уверена в том, что нынешнему зрителю (сузим круг – ее театра), уставшему от триллеров, боевиков и чернушно-порнушных вещей, по душе придется жанр сказки. Естественно, сказки для взрослых, где не все – ложь и встречаются намеки. Но также естественен непременный хеппи-энд. Кстати, насчет намеков. Сегодня они вряд ли сохраняют этот статус, потому что все в истории Шварца ясно как день. Фиги давным-давно вынуты из карманов, эзопов язык расшифрован. Между тем, проблемы, психологические или социальные, конечно, никуда не делить. И расстановка сил осталась прежней. Жизнь меняет внешние приметы, но остается на удивление постоянной в проявлениях человеческих чувств, эмоций, страхов, в вопросах выбора и совести.
Лишить новую версию «Тени» всех этих нюансов было бы глупо, апеллировать только к ним – несовременно. Татьяна Казакова нашла любопытный компромисс – высокие и тонкие психологические материи остаются, но растворяются в жанре не просто «сказки для взрослых», как указано в программке, но броского и звучного, яркого и пестрого театрального шоу. С изобретательнейшей, многоуровневой сценографией Эмиля Капелюша, где по ходу действия пространство визуально расширяется, теснит кулисы, задник и колосники, словно норовя выйти за пределы сценической коробки. С бесконечной сменой эффектных гротесковых одеяний, придуманных Стефанией Граурогкайте. С многочисленными спецэффектами, музыкально-пластическими номерами и т.д. в иные моменты, признаться, эта пестрота даже начинает казаться слегка агрессивной. Зато на сцену возвращается то, что она в последнее время едва ли не утратила вконец, – зрелищность.
Сценическое полотно шварцевской «Тени» пишется заново не привычно-акварельными, но густыми масляными красками. И персонажи-актеры – отнюдь не камерные «психологи», но явные комедианты. Манера поведения, интонации, жесты, внешний облик намеренно утрируются. Порой в актерской игре проявляется «кукольность», но ведь и персонажи подчас исполняют роль марионеток. Театральные «злодеи» не слишком страшны, скорее забавны. Пьетро, хозяин гостиницы (Юрий Лазарев) похож на карикатурного пирата, а журналист Цезарь Борджиа (Андрей Толшин) с панковским «петухом» на голове – на постаревшего рокера. И рядом куколка-Принцесса (Елена Руфанова) в воздушно-розовом полубалетном одеянии, существо явно недалекое и падкое на лесть в любой форме.
Ученый (Денис Зайцев), как водится, слегка не от мира сего, иначе с первых же минут сумел бы разгадать, кто есть кто в этой прозрачной сказке. Но жанр требует отсрочки, поэтому идет щедрая игра в «обманки». Причем даже вышеупомянутые злодеи сценически столь симпатичны и непосредственны, что с ними поневоле хочется подружиться. Как, скажем, с темпераментной и близорукой кокеткой Юбилей Джулии (Наталья Андреева), чьи заученно-поставленные обмороки выглядят так естественно в этих предлагаемых обстоятельствах. Но если людоеды и прочая «нечисть» (отдыхающие – придворные, предлагающие кабаретный стиль игры, замешенный на цирковых приемчиках) совсем не страшно, то Тень в исполнении Сергея Русскина способна вогнать в трепет.
Какое-то полуинфернальное существо, путающееся в широких и длинных балахонах, со стриженым ежиком волос, с безумными глазами, обведенными черным. Впрочем, попробуйте-ка сыграть сущность и внешние проявления такого понятия, как «тень». Во всяком случае, Тень Русскина – явно не человек, так же явно и виртуозно пытающаяся им стать. Благо, и учителя хороши, и природная склонность к отражениям в наличии. Влюбиться в эту Тень может только слепая, но неуемный энергетический напор Русскина спровоцирует что угодно. Это существо настолько убедительно, парадоксально-притягательно и так заряжено на игру, что поневоле в грустном для него финале нет-нет да и пожалеешь бедолагу. При этом поверьте, нужные акценты абсолютно не смещаются.
В королевских владениях между тем фонтанирует выморочная, но очень смешная жизнь. Кажется, что там разместился огромный балаган, где каждый поочередно отколет «номерок». Они и есть, эти гротесковые «номера», специально поставленные Казаковой, например, для любимца публики Михаила Светина (министр финансов). Крошечного старичка с выражением маразматического удовлетворения на лице лакеи таскают по сцене как тряпичную куклу, швыряют то в кресло, а то и вовсе наземь, конструируют различные позы. Ему же остается лишь скорчить очередную уморительную рожу. Бенефисное явление Светина, впрочем, в данной режиссерской конструкции вполне допустимо и отнюдь не раздражает своим педалируемым комизмом.
Смех смехов, но вот ведь любопытная вещь. Даже в таком насыщенном аттракционами представлении актерам порой удается приподнять маски и продемонстрировать ту самую «психологию», которая здесь отдалилась, но не исчезла совсем. И в эти непредсказуемые моменты зритель-то и начинает не только получать удовольствие от феерического зрелища, но на время от него дистанцироваться и погружаться в эмоциональный мир человеческих переживаний. И преуспел в этом больше всех Доктор (Николай Смирнов), фигура трагикомическая и отчасти сентиментальная, с явной неохотой пляшущая в общем хороводе придворных интриг. Понятно, что погрешишь против здравого смысла, но его обучение смотреть сквозь пальцы столь заманчиво, что хочется ему последовать. После чего легкомысленно встряхнуть головой, совсем как Юлия Джулии – Андреева, чтобы не погрязнуть в излишней рефлексии. Да, конечно, все эти чисто обывательские и очень сегодняшние ощущения абсолютно личные и пролетают «мимо Шварца», но куда же от них денешься?
И может быть, это и есть как раз одно из достоинств спектакля, когда тебе ничего не навязывают и не заставляют дышать и чувствовать непременно в унисон с автором, режиссером и актерами. При всей явной выстроенности постановки Казаковой в ней все же есть ощутимый зазор для причуд личного восприятия каждого зрителя. Причем новый спектакль еще и весьма универсален. Желающим развлечься – пиршество для глаз. Считающим себя интеллектуалами – возможность попытки отыскать мысль и душу этого шоу. Которое, ясное дело, должно продолжаться, потому что зритель у него будет.
Ирина Алпатова
Кстати, решение это не было совсем уж единоличным. Казакова обратилась к артистам театра, в том числе и «старикам», с закономерным вопросом: идти ли на очередной возобновление или сделать совершенно новый спектакль? Актерский ответ, по признанию худрука, ее же саму порядком удивил: практически все дружно высказались за второй вариант. И, безусловно, есть в том объективная истина, поскольку у каждого поколения своя «Тень». Подобная пьеса, где в сказочной форме закамуфлированы весьма серьезные материи, и востребована-то может и должна быть каждый раз по-новому. Музейный вариант театра, может быть, кого-то и интересует, но его вряд ли можно счесть актуальным. И если сегодня, к примеру, попытаться скрупулезно реставрировать вахтанговскую «Принцессу Турандот» образца 1922 года, то, вероятно, немногим будет понятен ее триумфальный успех в ту эпоху.
Так что сегодня в Театре комедии появился оригинальный спектакль с легендарным названием, посвященный, кстати, Николаю Акимову. Спектакль, прежде всего, абсолютно современный, учитывающий нынешние ритмы, вкусы и зрительские пристрастия. Конечно, в той степени, в которой их понимает режиссер Татьяна Казакова. Она же, ежедневно пребывая в этом самом театре, может наблюдать эти тенденции без посредников и делать соответствующие выводы. А дальше возникает вопрос: должен ли театр учитывать вышеназванные вкусы зрителей? В качестве примера можно привести парадоксально-печальный факт. Совсем недавно столичным премьерным спектаклям раздавались премии «Гвоздь сезона». Одним из лауреатов был признан «Король-олень», поставленный талантливым питерским режиссером Григорием Дитятковским в Театре имени Вахтангова. И вот он-то к моменту раздачи «гвоздей» был уже снят с репертуара. То есть критика оценила явные достоинства, а публика просто не пошла. Сейчас не время рассуждать о том, кто прав, а кто виноват, но результат весьма категоричен: спектакля больше нет.
Татьяна Казакова уверена в том, что нынешнему зрителю (сузим круг – ее театра), уставшему от триллеров, боевиков и чернушно-порнушных вещей, по душе придется жанр сказки. Естественно, сказки для взрослых, где не все – ложь и встречаются намеки. Но также естественен непременный хеппи-энд. Кстати, насчет намеков. Сегодня они вряд ли сохраняют этот статус, потому что все в истории Шварца ясно как день. Фиги давным-давно вынуты из карманов, эзопов язык расшифрован. Между тем, проблемы, психологические или социальные, конечно, никуда не делить. И расстановка сил осталась прежней. Жизнь меняет внешние приметы, но остается на удивление постоянной в проявлениях человеческих чувств, эмоций, страхов, в вопросах выбора и совести.
Лишить новую версию «Тени» всех этих нюансов было бы глупо, апеллировать только к ним – несовременно. Татьяна Казакова нашла любопытный компромисс – высокие и тонкие психологические материи остаются, но растворяются в жанре не просто «сказки для взрослых», как указано в программке, но броского и звучного, яркого и пестрого театрального шоу. С изобретательнейшей, многоуровневой сценографией Эмиля Капелюша, где по ходу действия пространство визуально расширяется, теснит кулисы, задник и колосники, словно норовя выйти за пределы сценической коробки. С бесконечной сменой эффектных гротесковых одеяний, придуманных Стефанией Граурогкайте. С многочисленными спецэффектами, музыкально-пластическими номерами и т.д. в иные моменты, признаться, эта пестрота даже начинает казаться слегка агрессивной. Зато на сцену возвращается то, что она в последнее время едва ли не утратила вконец, – зрелищность.
Сценическое полотно шварцевской «Тени» пишется заново не привычно-акварельными, но густыми масляными красками. И персонажи-актеры – отнюдь не камерные «психологи», но явные комедианты. Манера поведения, интонации, жесты, внешний облик намеренно утрируются. Порой в актерской игре проявляется «кукольность», но ведь и персонажи подчас исполняют роль марионеток. Театральные «злодеи» не слишком страшны, скорее забавны. Пьетро, хозяин гостиницы (Юрий Лазарев) похож на карикатурного пирата, а журналист Цезарь Борджиа (Андрей Толшин) с панковским «петухом» на голове – на постаревшего рокера. И рядом куколка-Принцесса (Елена Руфанова) в воздушно-розовом полубалетном одеянии, существо явно недалекое и падкое на лесть в любой форме.
Ученый (Денис Зайцев), как водится, слегка не от мира сего, иначе с первых же минут сумел бы разгадать, кто есть кто в этой прозрачной сказке. Но жанр требует отсрочки, поэтому идет щедрая игра в «обманки». Причем даже вышеупомянутые злодеи сценически столь симпатичны и непосредственны, что с ними поневоле хочется подружиться. Как, скажем, с темпераментной и близорукой кокеткой Юбилей Джулии (Наталья Андреева), чьи заученно-поставленные обмороки выглядят так естественно в этих предлагаемых обстоятельствах. Но если людоеды и прочая «нечисть» (отдыхающие – придворные, предлагающие кабаретный стиль игры, замешенный на цирковых приемчиках) совсем не страшно, то Тень в исполнении Сергея Русскина способна вогнать в трепет.
Какое-то полуинфернальное существо, путающееся в широких и длинных балахонах, со стриженым ежиком волос, с безумными глазами, обведенными черным. Впрочем, попробуйте-ка сыграть сущность и внешние проявления такого понятия, как «тень». Во всяком случае, Тень Русскина – явно не человек, так же явно и виртуозно пытающаяся им стать. Благо, и учителя хороши, и природная склонность к отражениям в наличии. Влюбиться в эту Тень может только слепая, но неуемный энергетический напор Русскина спровоцирует что угодно. Это существо настолько убедительно, парадоксально-притягательно и так заряжено на игру, что поневоле в грустном для него финале нет-нет да и пожалеешь бедолагу. При этом поверьте, нужные акценты абсолютно не смещаются.
В королевских владениях между тем фонтанирует выморочная, но очень смешная жизнь. Кажется, что там разместился огромный балаган, где каждый поочередно отколет «номерок». Они и есть, эти гротесковые «номера», специально поставленные Казаковой, например, для любимца публики Михаила Светина (министр финансов). Крошечного старичка с выражением маразматического удовлетворения на лице лакеи таскают по сцене как тряпичную куклу, швыряют то в кресло, а то и вовсе наземь, конструируют различные позы. Ему же остается лишь скорчить очередную уморительную рожу. Бенефисное явление Светина, впрочем, в данной режиссерской конструкции вполне допустимо и отнюдь не раздражает своим педалируемым комизмом.
Смех смехов, но вот ведь любопытная вещь. Даже в таком насыщенном аттракционами представлении актерам порой удается приподнять маски и продемонстрировать ту самую «психологию», которая здесь отдалилась, но не исчезла совсем. И в эти непредсказуемые моменты зритель-то и начинает не только получать удовольствие от феерического зрелища, но на время от него дистанцироваться и погружаться в эмоциональный мир человеческих переживаний. И преуспел в этом больше всех Доктор (Николай Смирнов), фигура трагикомическая и отчасти сентиментальная, с явной неохотой пляшущая в общем хороводе придворных интриг. Понятно, что погрешишь против здравого смысла, но его обучение смотреть сквозь пальцы столь заманчиво, что хочется ему последовать. После чего легкомысленно встряхнуть головой, совсем как Юлия Джулии – Андреева, чтобы не погрязнуть в излишней рефлексии. Да, конечно, все эти чисто обывательские и очень сегодняшние ощущения абсолютно личные и пролетают «мимо Шварца», но куда же от них денешься?
И может быть, это и есть как раз одно из достоинств спектакля, когда тебе ничего не навязывают и не заставляют дышать и чувствовать непременно в унисон с автором, режиссером и актерами. При всей явной выстроенности постановки Казаковой в ней все же есть ощутимый зазор для причуд личного восприятия каждого зрителя. Причем новый спектакль еще и весьма универсален. Желающим развлечься – пиршество для глаз. Считающим себя интеллектуалами – возможность попытки отыскать мысль и душу этого шоу. Которое, ясное дело, должно продолжаться, потому что зритель у него будет.
Ирина Алпатова
Вернуться к списку новостей
