Омецинская Екатерина. Наличие режиссуры обнаружится в финале // Невское время. 2013. 5 апр.
Все фотографии ()
Спектакль этот явно встанет особняком среди спектаклей сегодняшней «Комедии», как в свое время стоял особняком спектакль Питера Джеймса «Двенадцатая ночь» в московском театре «Современник» (отчасти ассоциация навеяна, быть может, и самой историей с переодеванием). Анекдот о юной интриганке — царице Спарты Леониде, влюбившейся с первого взгляда и способной мимоходом каждого влюбить в себя, на фоне происходящей в петербургском театре антиреволюции искусства рассказан французским режиссером более чем традиционно. Нынче удивительным кажется наблюдать на сцене актерскую игру, в которой важны амплуа, интонации, жесты, мимика, походка. Вот Людмила Моторная, субретка Корина (она же Гермидас), переодетая в мешковатый темный мужской костюм, доподлинно копирует резкость мужских движений и широту шагов. А вот она же в ярко желтом платье аля Жаклин Кеннеди, преисполненная женской мягкости и усталой преданности, замирает в финале на стуле рядом с меловой надписью «любовь». Вот сама героиня Леонида (Дария Лятецкая), представляющаяся Фокионом, претворяет в жизнь мудрость Марлен Дитрих — женщина в мужском костюме не может не быть обольстительной. Походка «от бедра» в первом же наступлении на объект ее страсти обязательно приведет к желанному результату: простак Агис (Максим Юринов) влюбится и женится, став заодно королем ранее отторгавшего его королевства (увы, в женском платье в цветочек героиня Лятецкой проигрывает сама себе). Два «клошаристых» персонажа, классифицируемых как лакеи — слуга Арлекин (Тадас Шимилев) и садовник Димас (Николай Смирнов) — отдельная «песня». Так, сильно небритый и слегка пьяный Димас, одетый в видавший виды тельник, существует в натуралистичной «сторожке» на авансцене (т.е. вне дома Гермократа), вмещающей пластмассовую тару для бутылок и стол, накрытый клеенкой, на котором в антракте без умолку трещит переносной телевизор. Ярко красные яблоки в руках Димаса выглядят угрозой черноте угрюмого мирка, созданного тираном (иль все же упертым «отцом»?) Гермократом (Самвел Мужикян), где погибает сама почитающая себя за матрону Леонтина (Ирина Мазуркевич), скрывающая женственность под чернотой одежд.
Черным художник Стефани Матье оставляет все пространство сцены, как и два основных модуля декорации — подвижные лестницу и стену с дверью, над которой красуется четырехзначный номер, и окном, в котором в первом действии виднеются античные развалины, примиряющие современное решение пьесы с подлинником. Модули меняют положение по отношению друг к другу, а дополняют эти взаимодействия черный полузанавес, которым манипулируют сами актеры, да черный «язык» с красной надписью «Театр Комедии», в нужный момент повисающий за спиной Димаса, разыгрывающего перед Гермократом «театр одного актера». Яркие (во всех смыслах) персонажи (особо умиляют Арлекин, на «происхождение» которого указывают разноцветные ромбы среднестатистического джемпера из ближайшего магазина, и ярко красные каблуки влюбленной Леонтины) существуют на черном фоне словно куклы в кукольном театре, и секрет чуда тут в почти невидимой режиссуре, осознать наличие которой придется в финале, когда переродившаяся Леонтина, открывая дверь, вдруг видит за ней манящий яркий свет внешнего цветного мира. Она колеблется с полминуты и… шагает во вне, туда, где кончается театр и начинается жизнь, где одно не должно подменять другого.
Черным художник Стефани Матье оставляет все пространство сцены, как и два основных модуля декорации — подвижные лестницу и стену с дверью, над которой красуется четырехзначный номер, и окном, в котором в первом действии виднеются античные развалины, примиряющие современное решение пьесы с подлинником. Модули меняют положение по отношению друг к другу, а дополняют эти взаимодействия черный полузанавес, которым манипулируют сами актеры, да черный «язык» с красной надписью «Театр Комедии», в нужный момент повисающий за спиной Димаса, разыгрывающего перед Гермократом «театр одного актера». Яркие (во всех смыслах) персонажи (особо умиляют Арлекин, на «происхождение» которого указывают разноцветные ромбы среднестатистического джемпера из ближайшего магазина, и ярко красные каблуки влюбленной Леонтины) существуют на черном фоне словно куклы в кукольном театре, и секрет чуда тут в почти невидимой режиссуре, осознать наличие которой придется в финале, когда переродившаяся Леонтина, открывая дверь, вдруг видит за ней манящий яркий свет внешнего цветного мира. Она колеблется с полминуты и… шагает во вне, туда, где кончается театр и начинается жизнь, где одно не должно подменять другого.
Вернуться к списку новостей
