Виноградова Полина. Один миллион и все спасено! // Невский театрал. 2014. сент.
Все фотографии ()
В спектакле Театра комедии внимание зрителей прежде всего приковано к выяснению отношений между сногсшибательной Кларой – Ириной Мазуркевич и обаятельным предателем Альфредом Илом – Дмитрием Лебедевым. Большинству зрителей история миллионерши Клары Цаханесян знакома по фильму «Визит дамы» Михаила Козакова (1989) с Екатериной Васильевой и Валентином Гафтом. Но знакомство российской публики со знаменитой в Европе пьесой состоялось гораздо раньше – в 1965 году в московском театре на Малой Бронной «Визит дамы» поставил Андрей Гончаров. Главные роли исполнили Лидия Сухаревская и Борис Тенин. Назвать «старыми дамами» этих великолепных женщин, исполнявших роль Клары, язык не поворачивается. Как правило, режиссеры предпочитают не уточнять возраст главной героини. После успеха одноименного фильма «визиты дам» на российскую сцену не прекратились, пьеса была поставлена в нескольких городах России. В Москве заметная постановка этого произведения появилась в 2008 году в знаменитом Театре «Ленком». В спектакле Александра Морфова дамой была Мария Миронова, ее возлюбленным – Александр Лазарев. Получилась жутковатая мелодрама о роковой партии не на жизнь, а на смерть между мужчиной и женщиной.
На самом деле, возраст героини для Фридриха Дюрренматта имел большое значение. Клара Цаханесян – этакая позолоченная мумия с костяной ногой и вставным глазом, которая привезла с собой на родную землю миллиард и гроб. Но родная почва давно прогнила, заражена нищетой и безысходностью. Населяющие ее «маленькие люди» – лишь сорняки, которые, все еще надеются стать полезными для общества ростками. Оскорбленная землячка явилась им как последняя надежда, как солнце, способное осветить светом своих драгоценностей их убогое существование. Даже сорняки тянутся к солнцу. Но старая дама — не луч света в темном царстве, скорее уж тусклое сияние фонаря в могильной яме. Возмездие с набитым кошельком – чем ярче свет его содержимого, тем глубже могила, предназначенная бывшему возлюбленному.
(Кстати, хоронить его в этой гнилой земле она не намерена – положит тело в привезенный гроб и поместит в мавзолей, выстроенный на берегу моря). Автор обличает законы капитализма, требующие от человека постоянного выбора между нравственной чистотой и материальным благополучием. Эта же тема поднята в прошлогоднем спектакле театра Комедии "Маленький семейный бизнес" по пьесе Алана Эйкборна (режиссер Анджей Бубень). Стремление театра к постановке серьезных пьес, поднимающих важнейшие мировоззренческие
вопросы, не может не вызывать уважения.
Фридрих Дюрренматт продолжает важную для Бертольда Брехта тему "маленького человека", задавленного необходимостью выживать. Любое преступление можно оправдать, вооружившись самым действенным оружием – словами "справедливость" и "священные идеалы". Драматург поднимает ключевой для ХХ века вопрос банальности зла. В муравейнике отсутствие одного муравья незаметно. Нужда стирает черты лица, надевая на людей одинаково подобострастные маски, превращая их в безликую массу. Здесь вместо масок – новенькие, купленные в кредит желтые ботинки.
Дюрренматт придумал городок Гюллен, который не просто отдельное государство в миниатюре, но западная цивилизация. Она еще кое-как плодоносит благодаря возделываемым веками ценностям гуманизма. Но как долго великое прошлое сможет питать бесплодное настоящее?
Подумать только, маленький Гюллен когда- то был центром культуры! Сейчас городок погряз в невежестве, но всего- то нужен миллион, чтобы вернуть былое величие. И нищие духом обретут былую гордость, поднимут головы униженные и оскорбленные. Эти маленькие люди постоянно заглушают безыскусную музыку своих пошлых желаний громкими словами и, кажется, совсем разучились различать фальшивые ноты. Композитор Фаустас Латенас написал очень выразительную музыку, в которой сквозь народное раздолье проступает какая-то робкая тоска (или надежда?). Все еще может быть спасено: культура и заводы, и храм – только бы один миллион! Знакомая ситуация.
Подумать только, маленький Гюллен когда- то был центром культуры! Сейчас городок погряз в невежестве, но всего- то нужен миллион, чтобы вернуть былое величие. И нищие духом обретут былую гордость, поднимут головы униженные и оскорбленные. Эти маленькие люди постоянно заглушают безыскусную музыку своих пошлых желаний громкими словами и, кажется, совсем разучились различать фальшивые ноты. Композитор Фаустас Латенас написал очень выразительную музыку, в которой сквозь народное раздолье проступает какая-то робкая тоска (или надежда?). Все еще может быть спасено: культура и заводы, и храм – только бы один миллион! Знакомая ситуация.
Фридрих Дюрренматт верил, что человек способен взяться за плуг и вспахать прогнившую землю. Пока есть хотя бы в одной душе сомнение (пусть учитель словесности глаголет истину пьяными устами!) Гюллен – прообраз того, во что рискует превратиться наш прекрасный–прекрасный мир можно спасти. Этот печальный, но светлый мотив веры в добро расслышала в пьесе Татьяна Казакова.
Главная героиня, конечно, вызывающе другая. Ирина Мазуркевич сыграла красавицу, для которой жизнь вроде рулетки. Она так долго мечтала отыграться! Ослепительно элегантная рыжая гранд-дама (народной артистке России Ирине Мазуркевич очень к лицу растрепанная прическа и небрежный макияж рок-дивы), она кого угодно сведет с ума: пенсионера с удочкой и модного киноактера.
Жизнь этой несчастной женщины, ее купленное счастье и раненая душа принадлежат античной трагедии. В пьесе Клара Цаханесян смачно описывает свои недуги, демонстрирует протезы и прочие последствия авиакатастрофы; это существо без пола, женского в ней только сердце, в котором "навеки что-то детское таится" – в данном случае обида и боль первой любви. В спектакле Татьяны Казаковой героиня показывает свои костяные конечности Альфреду Иллу, в которого до сих пор безумно влюблена, соблазнительно отставив ножку вперед или кокетливо протягивая руку. Романтичные встречи героев в лесу и моменты ностальгии «старой дамы», проснувшейся после свадебной ночи на сеновале («здесь жива моя молодость!»), ее страсть, смешанная с ненавистью, прописаны яркими пятнами на фоне блеклой коричневато-терракотовой гаммы, в которую окрашен мир города Гюллена. Дама явилась сюда как Медея, с огненными волосами, как разгневанная мать, у которой отняли сына, как любовница, лишенная сострадания. Трагедия поруганной женской чести встает в спектакле вровень с проблемой нравственного выбора, с которой столкнулся каждый житель Гюллена. На самом деле, победа этой Медеи оказалась ее поражением. Да, она получила то, за чем пришла, но разве достойными противниками оказались гюлленцы?
Жизнь этой несчастной женщины, ее купленное счастье и раненая душа принадлежат античной трагедии. В пьесе Клара Цаханесян смачно описывает свои недуги, демонстрирует протезы и прочие последствия авиакатастрофы; это существо без пола, женского в ней только сердце, в котором "навеки что-то детское таится" – в данном случае обида и боль первой любви. В спектакле Татьяны Казаковой героиня показывает свои костяные конечности Альфреду Иллу, в которого до сих пор безумно влюблена, соблазнительно отставив ножку вперед или кокетливо протягивая руку. Романтичные встречи героев в лесу и моменты ностальгии «старой дамы», проснувшейся после свадебной ночи на сеновале («здесь жива моя молодость!»), ее страсть, смешанная с ненавистью, прописаны яркими пятнами на фоне блеклой коричневато-терракотовой гаммы, в которую окрашен мир города Гюллена. Дама явилась сюда как Медея, с огненными волосами, как разгневанная мать, у которой отняли сына, как любовница, лишенная сострадания. Трагедия поруганной женской чести встает в спектакле вровень с проблемой нравственного выбора, с которой столкнулся каждый житель Гюллена. На самом деле, победа этой Медеи оказалась ее поражением. Да, она получила то, за чем пришла, но разве достойными противниками оказались гюлленцы?
Но, в сущности, все эти обыватели с их пошловатым вкусом и бытовыми заботами, милые люди. Бедные, наивные и глупые. Гордость и гуманизм для этих бедняков – недоступная роскошь. Артисты Театра комедии, как обычно, выше всяких похвал – умение пробудить в зрителях сочувствие к «нищим духом» свойственно только большим артистам.
В комментариях к пьесе Фридрих Дюрренматт написал «они такие же, как мы». Впрочем, сатирический жанр всегда предполагает моменты узнавания. Бургомистр (з.а.России Сергей Кузнецов) уморительно похож на шутов из мира политики, где все любят произносить высокопарные речи, но если подвернется выгодная сделка... Учитель словесности (з.а.России Борис Улитин) – интеллигентный пьянчужка – его благородство и высокие идеалы мгновенно исчезают, побежденные винными парами. Полицейский (Александр Матвеев) и Пастор (Александр Корнеев) – того же поля сорняки. Прочие обыватели в желтых ботинках вообще не понимают: а в чем проблема? Убьем мужичка, будет нам табак и коньяк. И еще такая необходимая в доме вещь как радиоприемник.
Главная жертва – Альфред Илл – единственный, кто способен признать свою несостоятельность, свою вину, не прикрываясь красивыми словами.
Он умер по собственному желанию – уверили себя его сограждане. Им нет дела до заключенного в этой фразе неразрешимого противоречия — как и во всякой жестокости, которая делается «во имя общего блага». Но мы-то знаем, что кто-то все-таки достал нож.
Он умер по собственному желанию – уверили себя его сограждане. Им нет дела до заключенного в этой фразе неразрешимого противоречия — как и во всякой жестокости, которая делается «во имя общего блага». Но мы-то знаем, что кто-то все-таки достал нож.
Вернуться к списку новостей
