Кросс Мария " Они такие же люди,как мы"."Визит дамы" в театре Комедии им.Н.П.Акимова// Страстной бульвар №2-172/2014
Все фотографии ()
Пожалуй, это третий из появившихся в последнее время на петербургской сцене спектаклей, призывающих к личной и коллективной ответственности за происходящее. Первые два, которые я бы поставила в этот же ряд - «Враг народа» Льва Додина в МДТ (премьера 8 февраля 2013 года) и «Последнее китайское предупреждение» Семена Спивака в Молодежном театре на Фонтанке (премьера 12 сентября 2013 года). Видимо, чуткие художники чувствуют актуальность этой темы. В «трагической комедии» Дюрренматта жители европейского города Гюллена, христиане по рождению и воспитанию (в комментариях к пьесе автор написал: «Они такие же люди, как мы все»), совершают самое настоящее человеческое жертвоприношение во имя собственного благополучия и процветания. В их бедный, забытый Богом город приезжает миллиардерша Клара Цеханесян, когда-то обманутая своим возлюбленным (ныне мелким лавочником) Альфредом Иллом и с позором выгнанная из города. Гюлленцы хотят воспользоваться визитом богатой соотечественницы, чтобы уговорить ее вложить свои средства в экономику города. Цеханесян предлагает гюлленцам миллиард в обмен на смерть Альфреда Илла. Горожане во главе с бургомистром гневно отвергают это предложение. На словах. Но все их дальнейшие действия приводят к неминуемому убийству.Еще один швейцарский драматург ХХ века Макс Фриш в пьесе «Опять они поют», написанной им в послевоенном 1946 году, попытался ответить на вопрос, с чего начинается фашизм? Один из героев пьесы, посвященной Второй мировой войне, уже умерший и находящийся на «том свете», приходит к выводу, что для того, чтобы не было войн, «жить лучше других не должен никто, пока он сам не станет лучше других». Пьеса «Визит старой дамы» Ф. Дюрренматта поднимает схожие вопросы, повествуя о том, как плотское стремление к благополучию на уровне подсознания толкает людей на поступки, не совместимые не только с высокими идеалами, но даже с повседневной человеческой моралью.Комичная форма, с помощью которой раскрывается идея спектакля, не снижает, а скорее подчеркивает серьезность поставленной проблемы. Режиссерское решение Татьяны Казаковой, как и сценографияЭмиля Капелюша, лаконичны. Действие происходит на огромном, наклоненном к зрителям помосте, который в первом действии «обклеен» газетами, напечатанными красивым готическим шрифтом. В середине помоста - отверстие, через которое, как черт из табакерки, появляются Клара Цеханесян и ее свита. Пространство преображается благодаря световым проекциям, которые имитируют проходящие мимо скоростные поезда, огромный витраж городского собора и далее по обстоятельствам. Для сцен свидания Клары и Илла в лесу над помостом опускается ряд тонких жгутов, имитирующих деревья. Посреди помоста водружается огромное кресло, на котором Клара восседает спиной к зрителям, ожидая убийства любимого человека. Героиня Ирины Мазуркевич - не победительница, не бизнес-леди, завоевавшая мир, а скорее сломленное жизнью существо, фрик, задуманный для осуществления возмездия и не знающий сострадания и жалости. Человеческого и женственного в ее героине мало. Нечто похожее на женственность прорывается в ней лишь во втором действии, в объятиях переродившегося Илла, переставшего бояться неизбежной смерти. Торчащие в разные стороны рыжие волосы, скованные движения, нереально огромные грустные глаза, скорбная складка рта. Эта Клара не наслаждается богатством и властью, она глубоко несчастна, в ней как будто сидит какой-то нарыв. Интересна говорящая метафора, воплощенная в начале второго действия при помощи костюма героини (художник Стефания Граурогкайте). Поначалу, когда Клара лежит на помосте, отдыхая после бракосочетания с мужем № 8, кажется, что на ней пышное свадебное платье с огромным шлейфом. Но, когда актриса встает, оказывается, что это не платье, а только лишь один шлейф из белого полупрозрачного материала, который не может полностью прикрыть фигурку Клары. Героиня кажется еще более беззащитной в этом пышном обрамлении. Попытки Клары бравадой, эксцентричными поступками и миллионами прикрыть искалеченную душу терпят фиаско.Илл (Дмитрий Лебедев), который по замыслу Татьяны Казаковой является главным героем спектакля, в первом действии - такой же комический персонаж, как и все остальные горожане. Он поддакивает бургомистру, старается сгладить странные, с точки зрения понимания гюлленцами ситуации, реплики Клары. Во втором действии, после пережитого им предательства со стороны горожан, он становится почти романтическим героем. Он даже выглядит по-другому: вместо серой повседневной одежды - черные брюки и белая рубашка, парадный костюм человека, приготовившегося встретить смерть глаза в глаза.Такое перерождение, кроме Илла, не дано испытать никому из гюлленцев, даже пожилому тщедушному учителю в исполнении Бориса Улитина, пытающемуся в какой-то момент воззвать к совести горожан. Его мощный и красивый голос завораживает зрителей, однако, не найдя отклика в согражданах, «гуманист, друг древних эллинов и поклонник Платона» сникает. Артисты, играющие полицейского (Александр Матвеев) и священника (Александр Корнеев) удачно используют гротеск. А в бургомистре - Сергее Кузнецове - узнаешь до боли «родной» типаж, мелькающий на экранах телевизоров и страницах газет. Толпа, казалось бы, безобидных комических персонажей в желтых ботинках (знак предательства) становится страшной в финальной сцене. Стоя в ряд, плечом к плечу, «лучшие люди» города голосуют за смерть Илла, усердно делая при этом вид, что укрываются от дождя большим, одним на всех, куском полиэтиленовой пленки - гениальная находка режиссера! Такой вот коллективный портрет агрессивно-послушного большинства, опасного своей круговой порукой, общим корыстным интересом...Послевкусие спектакля - как будто бы посмотрел на самого себя со стороны. И звучит в голове реплика учителя: «Ах, Илл, разве мы люди?»
Фото предоставлены театром
Пожалуй, это третий из появившихся в последнее время на петербургской сцене спектаклей, призывающих к личной и коллективной ответственности за происходящее. Первые два, которые я бы поставила в этот же ряд - «Враг народа» Льва Додина в МДТ (премьера 8 февраля 2013 года) и «Последнее китайское предупреждение» Семена Спивака в Молодежном театре на Фонтанке (премьера 12 сентября 2013 года). Видимо, чуткие художники чувствуют актуальность этой темы. В «трагической комедии» Дюрренматта жители европейского города Гюллена, христиане по рождению и воспитанию (в комментариях к пьесе автор написал: «Они такие же люди, как мы все»), совершают самое настоящее человеческое жертвоприношение во имя собственного благополучия и процветания. В их бедный, забытый Богом город приезжает миллиардерша Клара Цеханесян, когда-то обманутая своим возлюбленным (ныне мелким лавочником) Альфредом Иллом и с позором выгнанная из города. Гюлленцы хотят воспользоваться визитом богатой соотечественницы, чтобы уговорить ее вложить свои средства в экономику города. Цеханесян предлагает гюлленцам миллиард в обмен на смерть Альфреда Илла. Горожане во главе с бургомистром гневно отвергают это предложение. На словах. Но все их дальнейшие действия приводят к неминуемому убийству.Еще один швейцарский драматург ХХ века Макс Фриш в пьесе «Опять они поют», написанной им в послевоенном 1946 году, попытался ответить на вопрос, с чего начинается фашизм? Один из героев пьесы, посвященной Второй мировой войне, уже умерший и находящийся на «том свете», приходит к выводу, что для того, чтобы не было войн, «жить лучше других не должен никто, пока он сам не станет лучше других». Пьеса «Визит старой дамы» Ф. Дюрренматта поднимает схожие вопросы, повествуя о том, как плотское стремление к благополучию на уровне подсознания толкает людей на поступки, не совместимые не только с высокими идеалами, но даже с повседневной человеческой моралью.Комичная форма, с помощью которой раскрывается идея спектакля, не снижает, а скорее подчеркивает серьезность поставленной проблемы. Режиссерское решение Татьяны Казаковой, как и сценографияЭмиля Капелюша, лаконичны. Действие происходит на огромном, наклоненном к зрителям помосте, который в первом действии «обклеен» газетами, напечатанными красивым готическим шрифтом. В середине помоста - отверстие, через которое, как черт из табакерки, появляются Клара Цеханесян и ее свита. Пространство преображается благодаря световым проекциям, которые имитируют проходящие мимо скоростные поезда, огромный витраж городского собора и далее по обстоятельствам. Для сцен свидания Клары и Илла в лесу над помостом опускается ряд тонких жгутов, имитирующих деревья. Посреди помоста водружается огромное кресло, на котором Клара восседает спиной к зрителям, ожидая убийства любимого человека. Героиня Ирины Мазуркевич - не победительница, не бизнес-леди, завоевавшая мир, а скорее сломленное жизнью существо, фрик, задуманный для осуществления возмездия и не знающий сострадания и жалости. Человеческого и женственного в ее героине мало. Нечто похожее на женственность прорывается в ней лишь во втором действии, в объятиях переродившегося Илла, переставшего бояться неизбежной смерти. Торчащие в разные стороны рыжие волосы, скованные движения, нереально огромные грустные глаза, скорбная складка рта. Эта Клара не наслаждается богатством и властью, она глубоко несчастна, в ней как будто сидит какой-то нарыв. Интересна говорящая метафора, воплощенная в начале второго действия при помощи костюма героини (художник Стефания Граурогкайте). Поначалу, когда Клара лежит на помосте, отдыхая после бракосочетания с мужем № 8, кажется, что на ней пышное свадебное платье с огромным шлейфом. Но, когда актриса встает, оказывается, что это не платье, а только лишь один шлейф из белого полупрозрачного материала, который не может полностью прикрыть фигурку Клары. Героиня кажется еще более беззащитной в этом пышном обрамлении. Попытки Клары бравадой, эксцентричными поступками и миллионами прикрыть искалеченную душу терпят фиаско.Илл (Дмитрий Лебедев), который по замыслу Татьяны Казаковой является главным героем спектакля, в первом действии - такой же комический персонаж, как и все остальные горожане. Он поддакивает бургомистру, старается сгладить странные, с точки зрения понимания гюлленцами ситуации, реплики Клары. Во втором действии, после пережитого им предательства со стороны горожан, он становится почти романтическим героем. Он даже выглядит по-другому: вместо серой повседневной одежды - черные брюки и белая рубашка, парадный костюм человека, приготовившегося встретить смерть глаза в глаза.Такое перерождение, кроме Илла, не дано испытать никому из гюлленцев, даже пожилому тщедушному учителю в исполнении Бориса Улитина, пытающемуся в какой-то момент воззвать к совести горожан. Его мощный и красивый голос завораживает зрителей, однако, не найдя отклика в согражданах, «гуманист, друг древних эллинов и поклонник Платона» сникает. Артисты, играющие полицейского (Александр Матвеев) и священника (Александр Корнеев) удачно используют гротеск. А в бургомистре - Сергее Кузнецове - узнаешь до боли «родной» типаж, мелькающий на экранах телевизоров и страницах газет. Толпа, казалось бы, безобидных комических персонажей в желтых ботинках (знак предательства) становится страшной в финальной сцене. Стоя в ряд, плечом к плечу, «лучшие люди» города голосуют за смерть Илла, усердно делая при этом вид, что укрываются от дождя большим, одним на всех, куском полиэтиленовой пленки - гениальная находка режиссера! Такой вот коллективный портрет агрессивно-послушного большинства, опасного своей круговой порукой, общим корыстным интересом...Послевкусие спектакля - как будто бы посмотрел на самого себя со стороны. И звучит в голове реплика учителя: «Ах, Илл, разве мы люди?»
Фото предоставлены театром
Вернуться к списку новостей
