Журнал "Театрал" о премьере спектакля "Дракон"
Все фотографии ()
«ПИСАЛ ПРО ГИТЛЕРА, А
ПОЛУЧИЛОСЬ — ПРО НАС»
В ТЕАТРЕ КОМЕДИИ В ТРЕТИЙ РАЗ ПОСТАВИЛИ «ДРАКОНА» ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА
ПРЕМЬЕРЫ
16 ДЕКАБРЯ 2016 17:59
МАРИЯ КИНГИСЕПП, С.-ПЕТЕРБУРГ | ФОТО: ПРЕСС-СЛУЖБА ТЕАТРА
Это произведение считается знаковым как для русского советского драматурга Евгения Шварца, так и для ленинградского режиссера Николая Акимова, и для отечественного театра в целом. Акимовцы приурочили выпуск своего третьего по счету «Дракона» (на сей раз — в постановке Татьяны Казаковой) к 115-летию со дня рождения Акимова и 120-летию Шварца и взяли в качестве подзаголовка самую, пожалуй, мощную цитату из пьесы-сказки — реплику архивариуса Шарлеманя: «Единственный способ избавиться от драконов — это иметь своего собственного».
Евгений Львович Шварц с трепетом служил недолгое время литературным секретарем у Корнея Чуковского, был актером, поэтом, писателем, сценаристом, редактором и даже радиоведущим. Но основным его предназначением стала роль грустного сказочника с типично петербургским умением тонко и горько шутить о самом важном, пропагандировать добро и клеймить зло. В текстах, написанных большей частью в Петрограде-Ленинграде, за внешним спокойствием и слегка напускной легкостью видны оголенные нервы автора. Искренность и внутренняя смелость много переезжавшего и много повидавшего человека тому причиной. А еще — выстраданная гражданская позиция. Смело говорить об этом в отношении Шварца, в душе очень религиозного человека, можно без лишнего пафоса, поскольку его отношение к действительности было по сути библейским: простым и мудрым.
Последующее обращение Шварца к драматургии было неслучайным. Помимо любви к театральному искусству, уходящего корнями в молодость и семейные традиции, он словно бы напитался театральностью за время работы в журналах, где импровизированный спектакль длился нон-стоп. Розыгрыши, которые устраивали друг другу и посетителям редакторы, были настоящим проявлением пусть бесшабашного, но актерства: чего стоит один лишь эпизод, когда уставший от редакционной рутины Шварц встречал авторов в коридоре, играя в верблюда и радостно ползая не четвереньках...
Первую пьесу «Ундервуд» о студенте Ныркове и пионерке Марусе Шварц написал еще в 1928 году, но настоящий роман с театром, на всю жизнь, начался в середине 30-х, когда режиссер ленинградского Театра комедии Николай Акимов убедил его сделать что-нибудь для взрослой аудитории. Так появилась пьеса Шварца «Похождения Гогенштауфена», изданная в журнале «Звезда» в 1934 году, — веселый и легкий взгляд советское учреждение с элементами сказки и сатиры. Затем последовала политическая сатира «Тень» — легендарный и нежно любимый спектакль-долгожитель репертуара, визитная карточка театра Комедии им. Н.П. Акимова.
В блокадном Ленинграде Евгений Шварц (на фото) написал пьесу «Одна ночь» о героических защитниках города, а до эвакуации в Киров (Вятку) и Сталинабад (Душанбе) успел поработать на радио на Итальянской, 27, где с 1930-х и по сей день располагается Ленинградский Дом радио. Тогда худруком Радиокомитета Якова Бабушкина (это по его инициативе в эфире была исполнена Седьмая симфония Шостаковича в августе 1942-го) была создана литературная программа «Радиохроника». В составе ведущих были поэты и писатели, исполнявшие для блокадников свои произведения. Вместе с Берггольц, Инбер, Вишневским Шварц читал и свои «Сказки о черте» и пьесу «Под липами Берлина», написанную в соавторстве с Зощенко.
«Дракона» Шварц, по его собственному признанию, «писал про Гитлера, а получилось – про нас». Тема тирании, возникающая в обществе и волнующая его из века в век, от одного социального строя к другому, при смене власти и правителей, всегда была интересна искусству, и особенно – театру как самому чуткому культурному институту. Историки театра утвеждают (и информация эта не будет лишней для вдумчивого зрителя), что «Дракон» был написан Шварцем в 1943 году и впервые поставлен Акимовым в 1944 году в Душанбе (Сталинабаде) во время эвакуации. Дракона сыграл Лев Колесов, Ланцелота – Борис Смирнов. Однако тогда спектакль выдержал лишь несколько показов и был запрещен: настолько реалистичной, образной, острой и «опасной» получился и текст, и постановка.
К материалу удалось вернуться лишь спустя 18 лет — в 1962 году, во время хрущевской «оттепели». Автор, скончавшийся в январе 1958-го, этого спектакля с участием Льва Колесова, Георгия Тейха, Геннадия Воропаева, Льва Милиндера и Павла Суханова, уже не увидел. Впрочем, немногие зрители успели посмотреть вторую попытку Акимова рассказать историю о чудовище, которое невозможно победить: спектакль вновь был снят с репертуара Ленинградского театра комедии. В том же 1962-м, на той же волне временной вседозволенности, Марк Захаров поставил «Дракона» в Студенческом театре МГУ, однако спустя несколько показов цензура «пробудилась» и запретила спектакль. Как известно, Захаров вернулся к этому материалу в 1988-м, уже в кинематографе. Несколько поколений зрителей наизусть знают реплики Шварца благодаря блистательной игре Олега Янковского — Дракона, Александра Абдулова — Ланцелота, Евгения Леонова — Бургомистра и Вячеслава Тихонова — Архивариуса.
В 1988 году «Дракон» был также поставлен Геннадием Егоровым на сцене ленинградского театра имени Ленинского комсомола («Ленкома», ставшего впоследствии «Балтдомом» — Театром-фестивалем «Балтийский дом»). «Драконы» шли в Польше, ФРГ (в том числе как опера) и Франции. В СССР и России «Дракона» ставили в Магнитогорске (в театре «Буратино»), в Ташкенте (в театре «Ильхом»), в Казани (в ТЮЗе), в Перми (в театре «У моста»), в Москве –—в Театре кукол в версии Сергея Образцова, в Театре-студии «На Юго-Западе» (на его основе позже родился радиоспектакль), в «Театре на Покровке» и, наконец, в Петербурге (в Театре им. Ленсовета, где Дракона блестяще сыграл Сергей Мигицко, а Ланцелота — Сергей Перегудов).
Но все же именно для Театра комедии имени Акимова «Дракон» — не «сам по себе» спектакль, а «свой собственный». Сегодня здесь продолжают традиции Акимова и Шварца, и премьера 2016 года выдержана в абсолютном духе и в стилистике этого театра. У спектакля — узнаваемый почерк и режиссерская манера худрука театра Татьяны Казаковой.
Образ Дракона доверен народному артисту России Юрию Лазареву (на фото), в исполнении которого чудовище – это горько-ироничный персонаж, усталый циник, дряхлеющий старик с грозный лицом и высоким лбом, иссеченным шрамами, с изжившим себя поджарым телом. В дополнение к нему — кукла с тремя головами, эдакий «железный дровосек», музейный объект... Победитель же дракона, рыцарь Ланцелот – Денис Зайцев (на фото), симпатичный и ретивый молодой человек, поначалу преисполненный юношеского максимализма и «нездешнего» идеализма, но мудреющий буквально на глазах и прозревающий к финалу.
Бургомистра играет Сергей Кузнецов (на фото), репетировавший, к слову, почти 30 лет назад в Ленкоме роли Ланцелота и карьериста Генриха (сына бургомистра). Его «хозяин города» карикатурен, как герой комикса, и в то же время вполне живописен (недаром во втором акте сцену украшает его портрет, выполненный в лучших холуйских традициях общества, культивирующего образ вождя). Во втором действии, став новым «драконом», Бургомистр преображается в лучших традициях соцреализма — новый вождь в белом кителе и гигантских золотых аксельбантах словно карикатурный Сталин из глянцевого «Падения Берлина» Михаила Чиаурели. Хорош и точен Сергей Русскин, чей Садовник подкупает публику чувственным исполнением «Соловья» Алябьева. Несомненной актерской удачей можно назвать образ Кота, созданный Виталием Куклиным. Его обаятельный, до кончика хвоста сказочный герой — точнейшее попадание, своеобразная квитнессенция персонажей Шварца, существо, преисполненное подлинно театрального шика и гротеска, «колющей и режущей» сатиры и высокой комедии, что обличает и дурманит одновременно.
Есть в спектакле и многострадальный народ, не имеющий фактически голоса – а если и открывающий рот, то лишь с целью заученно декларировать, что все всем довольны. Подруги Эльзы, Старик, Молодой, Военный, Толстяк, Музыкант и даже Тюремщик, представляющие разные социальные слои и всем миром составляющие собирательный образ горожан, существуют на сцене наподобие «краснознаменного ансамбля песни и пляски», бодренько рапортуют о своей «прекрасной» жизни, хором читают речевки, как пионеры или скауты, привычно ходят строем - или дружно сутулятся и вжимаются в скамейку, как гоголевский Башмачкин, как «ходоки» в очереди в чиновничий кабинет… Избитая фраза о том, что всякий народ достоин своего правителя, становится здесь особенно зловещей и удручающей, ибо добровольно порабощенные Драконом ли, Бургомистром ли горожане — стадо, шагающее не то на заклание, не то в пропасть, своими ногами и по собственной воле. И свобода им не нужна – они не умеют ею пользоваться…
Горожане, засевшие на крыше дома и наблюдающие за поединком Дракона и Ланцелота, запаслись провизией и напитками, и воспринимают происходящее сугубо как шоу. Похоже, что «хлеб и зрелища», желательно поэффектнее, — единственное, что интересует зевак, ко всему привычных и, в принципе, безразличных к тому, кто станет его новым лидером. Проводы старых вождей, коронация новых и смена «парадигм» — только повод для очередного праздника. Неслучайно и подруги Эльзы, так напоминающие в своих белых пачках и черных косухах не то танцовщиц кордебалета, не то бэк-вокалисток, в сцене свадьбы танцуют под музыку Чайковского что-то похожее на «Лебединое озеро» — знаменитую «заставку» к смертям генсеков и к государственным переворотам.
Постановка запоминается именно этой самой живой комедийной «атмосферностью» и яркой зрелищностью. За первое, помимо текста Шварца и актерских работ, здесь «отвечают» звучащие фрагменты из классических произведений и гениальная авторская музыка Фаустаса Латенаса — совершенно особенного композитора, чувствующего и понимающего современный театр и актуальные законы театральности. Второе во многом обеспечивает работа художника по свету Игоря Фомина, придумавшего, например, «фишку» со светом в условных режимах «нейтральный», «позитивный» и «негативный». Так, в кульминационной сцене битвы Ланцелота с Драконом каждый момент отрубленной головы обозначается красными линиями и вспышками — подобным образом действуют сегодня во время павильонных съемок различных телевизионных шоу, когда нужно дать зрителю понять, что происходит нечто печальное, неизбежное, со знаком «минус»...
В целом же преданный зритель Театра комедии найдет для себя в новой версии «Дракона» множество плюсов — и все признаки своего любимого театра, и прелести лихой актерской игры, и ту манеру, к которой он привык и которую хочет видеть на этой сцене.
http://www.teatral-online.ru/news/17203
В ТЕАТРЕ КОМЕДИИ В ТРЕТИЙ РАЗ ПОСТАВИЛИ «ДРАКОНА» ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА
ПРЕМЬЕРЫ
16 ДЕКАБРЯ 2016 17:59
МАРИЯ КИНГИСЕПП, С.-ПЕТЕРБУРГ | ФОТО: ПРЕСС-СЛУЖБА ТЕАТРА
Это произведение считается знаковым как для русского советского драматурга Евгения Шварца, так и для ленинградского режиссера Николая Акимова, и для отечественного театра в целом. Акимовцы приурочили выпуск своего третьего по счету «Дракона» (на сей раз — в постановке Татьяны Казаковой) к 115-летию со дня рождения Акимова и 120-летию Шварца и взяли в качестве подзаголовка самую, пожалуй, мощную цитату из пьесы-сказки — реплику архивариуса Шарлеманя: «Единственный способ избавиться от драконов — это иметь своего собственного».
Евгений Львович Шварц с трепетом служил недолгое время литературным секретарем у Корнея Чуковского, был актером, поэтом, писателем, сценаристом, редактором и даже радиоведущим. Но основным его предназначением стала роль грустного сказочника с типично петербургским умением тонко и горько шутить о самом важном, пропагандировать добро и клеймить зло. В текстах, написанных большей частью в Петрограде-Ленинграде, за внешним спокойствием и слегка напускной легкостью видны оголенные нервы автора. Искренность и внутренняя смелость много переезжавшего и много повидавшего человека тому причиной. А еще — выстраданная гражданская позиция. Смело говорить об этом в отношении Шварца, в душе очень религиозного человека, можно без лишнего пафоса, поскольку его отношение к действительности было по сути библейским: простым и мудрым.
Последующее обращение Шварца к драматургии было неслучайным. Помимо любви к театральному искусству, уходящего корнями в молодость и семейные традиции, он словно бы напитался театральностью за время работы в журналах, где импровизированный спектакль длился нон-стоп. Розыгрыши, которые устраивали друг другу и посетителям редакторы, были настоящим проявлением пусть бесшабашного, но актерства: чего стоит один лишь эпизод, когда уставший от редакционной рутины Шварц встречал авторов в коридоре, играя в верблюда и радостно ползая не четвереньках...
Первую пьесу «Ундервуд» о студенте Ныркове и пионерке Марусе Шварц написал еще в 1928 году, но настоящий роман с театром, на всю жизнь, начался в середине 30-х, когда режиссер ленинградского Театра комедии Николай Акимов убедил его сделать что-нибудь для взрослой аудитории. Так появилась пьеса Шварца «Похождения Гогенштауфена», изданная в журнале «Звезда» в 1934 году, — веселый и легкий взгляд советское учреждение с элементами сказки и сатиры. Затем последовала политическая сатира «Тень» — легендарный и нежно любимый спектакль-долгожитель репертуара, визитная карточка театра Комедии им. Н.П. Акимова.
В блокадном Ленинграде Евгений Шварц (на фото) написал пьесу «Одна ночь» о героических защитниках города, а до эвакуации в Киров (Вятку) и Сталинабад (Душанбе) успел поработать на радио на Итальянской, 27, где с 1930-х и по сей день располагается Ленинградский Дом радио. Тогда худруком Радиокомитета Якова Бабушкина (это по его инициативе в эфире была исполнена Седьмая симфония Шостаковича в августе 1942-го) была создана литературная программа «Радиохроника». В составе ведущих были поэты и писатели, исполнявшие для блокадников свои произведения. Вместе с Берггольц, Инбер, Вишневским Шварц читал и свои «Сказки о черте» и пьесу «Под липами Берлина», написанную в соавторстве с Зощенко.
«Дракона» Шварц, по его собственному признанию, «писал про Гитлера, а получилось – про нас». Тема тирании, возникающая в обществе и волнующая его из века в век, от одного социального строя к другому, при смене власти и правителей, всегда была интересна искусству, и особенно – театру как самому чуткому культурному институту. Историки театра утвеждают (и информация эта не будет лишней для вдумчивого зрителя), что «Дракон» был написан Шварцем в 1943 году и впервые поставлен Акимовым в 1944 году в Душанбе (Сталинабаде) во время эвакуации. Дракона сыграл Лев Колесов, Ланцелота – Борис Смирнов. Однако тогда спектакль выдержал лишь несколько показов и был запрещен: настолько реалистичной, образной, острой и «опасной» получился и текст, и постановка.
К материалу удалось вернуться лишь спустя 18 лет — в 1962 году, во время хрущевской «оттепели». Автор, скончавшийся в январе 1958-го, этого спектакля с участием Льва Колесова, Георгия Тейха, Геннадия Воропаева, Льва Милиндера и Павла Суханова, уже не увидел. Впрочем, немногие зрители успели посмотреть вторую попытку Акимова рассказать историю о чудовище, которое невозможно победить: спектакль вновь был снят с репертуара Ленинградского театра комедии. В том же 1962-м, на той же волне временной вседозволенности, Марк Захаров поставил «Дракона» в Студенческом театре МГУ, однако спустя несколько показов цензура «пробудилась» и запретила спектакль. Как известно, Захаров вернулся к этому материалу в 1988-м, уже в кинематографе. Несколько поколений зрителей наизусть знают реплики Шварца благодаря блистательной игре Олега Янковского — Дракона, Александра Абдулова — Ланцелота, Евгения Леонова — Бургомистра и Вячеслава Тихонова — Архивариуса.
В 1988 году «Дракон» был также поставлен Геннадием Егоровым на сцене ленинградского театра имени Ленинского комсомола («Ленкома», ставшего впоследствии «Балтдомом» — Театром-фестивалем «Балтийский дом»). «Драконы» шли в Польше, ФРГ (в том числе как опера) и Франции. В СССР и России «Дракона» ставили в Магнитогорске (в театре «Буратино»), в Ташкенте (в театре «Ильхом»), в Казани (в ТЮЗе), в Перми (в театре «У моста»), в Москве –—в Театре кукол в версии Сергея Образцова, в Театре-студии «На Юго-Западе» (на его основе позже родился радиоспектакль), в «Театре на Покровке» и, наконец, в Петербурге (в Театре им. Ленсовета, где Дракона блестяще сыграл Сергей Мигицко, а Ланцелота — Сергей Перегудов).
Но все же именно для Театра комедии имени Акимова «Дракон» — не «сам по себе» спектакль, а «свой собственный». Сегодня здесь продолжают традиции Акимова и Шварца, и премьера 2016 года выдержана в абсолютном духе и в стилистике этого театра. У спектакля — узнаваемый почерк и режиссерская манера худрука театра Татьяны Казаковой.
Образ Дракона доверен народному артисту России Юрию Лазареву (на фото), в исполнении которого чудовище – это горько-ироничный персонаж, усталый циник, дряхлеющий старик с грозный лицом и высоким лбом, иссеченным шрамами, с изжившим себя поджарым телом. В дополнение к нему — кукла с тремя головами, эдакий «железный дровосек», музейный объект... Победитель же дракона, рыцарь Ланцелот – Денис Зайцев (на фото), симпатичный и ретивый молодой человек, поначалу преисполненный юношеского максимализма и «нездешнего» идеализма, но мудреющий буквально на глазах и прозревающий к финалу.
Бургомистра играет Сергей Кузнецов (на фото), репетировавший, к слову, почти 30 лет назад в Ленкоме роли Ланцелота и карьериста Генриха (сына бургомистра). Его «хозяин города» карикатурен, как герой комикса, и в то же время вполне живописен (недаром во втором акте сцену украшает его портрет, выполненный в лучших холуйских традициях общества, культивирующего образ вождя). Во втором действии, став новым «драконом», Бургомистр преображается в лучших традициях соцреализма — новый вождь в белом кителе и гигантских золотых аксельбантах словно карикатурный Сталин из глянцевого «Падения Берлина» Михаила Чиаурели. Хорош и точен Сергей Русскин, чей Садовник подкупает публику чувственным исполнением «Соловья» Алябьева. Несомненной актерской удачей можно назвать образ Кота, созданный Виталием Куклиным. Его обаятельный, до кончика хвоста сказочный герой — точнейшее попадание, своеобразная квитнессенция персонажей Шварца, существо, преисполненное подлинно театрального шика и гротеска, «колющей и режущей» сатиры и высокой комедии, что обличает и дурманит одновременно.
Есть в спектакле и многострадальный народ, не имеющий фактически голоса – а если и открывающий рот, то лишь с целью заученно декларировать, что все всем довольны. Подруги Эльзы, Старик, Молодой, Военный, Толстяк, Музыкант и даже Тюремщик, представляющие разные социальные слои и всем миром составляющие собирательный образ горожан, существуют на сцене наподобие «краснознаменного ансамбля песни и пляски», бодренько рапортуют о своей «прекрасной» жизни, хором читают речевки, как пионеры или скауты, привычно ходят строем - или дружно сутулятся и вжимаются в скамейку, как гоголевский Башмачкин, как «ходоки» в очереди в чиновничий кабинет… Избитая фраза о том, что всякий народ достоин своего правителя, становится здесь особенно зловещей и удручающей, ибо добровольно порабощенные Драконом ли, Бургомистром ли горожане — стадо, шагающее не то на заклание, не то в пропасть, своими ногами и по собственной воле. И свобода им не нужна – они не умеют ею пользоваться…
Горожане, засевшие на крыше дома и наблюдающие за поединком Дракона и Ланцелота, запаслись провизией и напитками, и воспринимают происходящее сугубо как шоу. Похоже, что «хлеб и зрелища», желательно поэффектнее, — единственное, что интересует зевак, ко всему привычных и, в принципе, безразличных к тому, кто станет его новым лидером. Проводы старых вождей, коронация новых и смена «парадигм» — только повод для очередного праздника. Неслучайно и подруги Эльзы, так напоминающие в своих белых пачках и черных косухах не то танцовщиц кордебалета, не то бэк-вокалисток, в сцене свадьбы танцуют под музыку Чайковского что-то похожее на «Лебединое озеро» — знаменитую «заставку» к смертям генсеков и к государственным переворотам.
Постановка запоминается именно этой самой живой комедийной «атмосферностью» и яркой зрелищностью. За первое, помимо текста Шварца и актерских работ, здесь «отвечают» звучащие фрагменты из классических произведений и гениальная авторская музыка Фаустаса Латенаса — совершенно особенного композитора, чувствующего и понимающего современный театр и актуальные законы театральности. Второе во многом обеспечивает работа художника по свету Игоря Фомина, придумавшего, например, «фишку» со светом в условных режимах «нейтральный», «позитивный» и «негативный». Так, в кульминационной сцене битвы Ланцелота с Драконом каждый момент отрубленной головы обозначается красными линиями и вспышками — подобным образом действуют сегодня во время павильонных съемок различных телевизионных шоу, когда нужно дать зрителю понять, что происходит нечто печальное, неизбежное, со знаком «минус»...
В целом же преданный зритель Театра комедии найдет для себя в новой версии «Дракона» множество плюсов — и все признаки своего любимого театра, и прелести лихой актерской игры, и ту манеру, к которой он привык и которую хочет видеть на этой сцене.
http://www.teatral-online.ru/news/17203
Вернуться к списку новостей
