В СВОЕМ ФОРМАТЕ
Все фотографии ()
Для петербургского Театра Комедии им. Акимова Павел Сафонов – постановщик приглашенный, и это сразу чувствуется, ведь стилистика большинства спектаклей последних лет создана худруком Татьяной Казаковой.
Есть в премьере Сафонова еще двое приглашенных людей – это Илья Носков, который состоит в труппе театра «На Васильевском» и много снимается, и Наталья Ткаченко, которая вернулась в Комедию (пока не в труппу, а на конкретную постановку) после нескольких лет работы в разных театрах и тех же съемок в кино.
«Идеальный муж» в трактовке Сафонова – вещица элегантная, ибо режиссер, кажется, эстет и большой оригинал. А еще – перфекционист, идеалист и немного зануда. Морализаторскую комедию Уайльда, написанную в 1893 году, он подает строго, с учетом современных реалий и настроений (важно ли быть честным, если это мешает быть богатым и успешным?) и весьма хладнокровно, хоть и не без ехидства. И, кстати, с легкостью лишил пьесу второстепенных действующих лиц – лакеев, дворецких и секретарей, оставив лишь леди и джентльменов.
Сценограф Юлиана Лайкова «поселила» досточтимых персонажей в престранный объект, который сложновато назвать жилым даже с учетом театральной условности. Нечто подобное этой декорации можно найти среди эксклюзивных предложений на сайтах по загородной недвижимости: какой-то кубизм с минимализмом, простейшая геометрия стен отделана белой фактурной штукатуркой (скандинавский стиль), видовые окна или двери – стекло от пола до потолка. Пустые террасы диктуют категорическую невозможность уюта. Полное отсутствие милых бытовых мелочей, зато по площадке катаются разнокалиберные и тяжелые белые шары, назначение которых явно иносказательное, но разгадать заложенный в этом смысл с первого раза не получается. В такой обстановке душевный дискомфорт ощущается сильнее, а ведь речь идет коррупции и шантаже – все как мы любим и что нам до крайности интересно (помимо политики и личной жизни звезд).
Всем действующим лицам и каждому состоянию исполнителей композитор Фаустас Латенас определил темы с вариациями, без хитов и припевов – скорее, фоновыми, воздушными трелями птиц, что поют себе где-то в лесной чаще: слышишь, наслаждаешься, но в листве не разглядеть... Стерильный художественный порядок на сцене (идеальный муж должен жить в идеальных условиях – так это выглядит) подчеркнут и продуманным дизайнерским беспорядком в одежде. Художник по костюмам Евгения Панфилова знает свое дело давно (работала с Виктюком, Серебренниковым, Райкиным, Могучим) и превосходно. В ее нарядах от кутюр – и в пир, и в мир, и в добрые люди.
Правда, если ты умеешь все это носить, имеешь некоторое представление о «безумном чаепитии Шляпника» и помнишь шутливую заповедь: главное, чтобы костюмчик сидел. Умело и с достоинством щеголяют в нарядах, словно выдуманных стилистом, две самодостаточные дамы – Леди Маркби (Ирина Цветкова) и Миссис Чивли (Наталья Ткаченко). Первая – сухощавая, поджарая, юркая, с небрежно взбитыми седыми буклями, с манерным мундштуком и в неестественно огромной чернобурке. Вторая – роскошная, самоуверенная, язвительная, в пышном жабо или в бохо-платье ассиметричного кроя. Обе они – опытные светские львицы : в курсе всех трендов и заученно застывают в позах для селфи или протокольного фото. Обе они – взбалмошные особы, но знающие себе цену эмансипе. Их самоуверенность подчеркивают черные брючные костюмы, которые дамочки носят и подают правильно. Правда, Маркби-Цветкова стойко держит лицо и фасон и говорит афоризмами, срывая аплодисменты. А Чивли-Ткаченко показывает растерянность и ранимость женщины слабой и хрупкой, будь она хоть стократ self-made. У нее повадки женщины-политика (похоже, что ее прототип – политик, писатель и бизнес-тренер Ирина Хакамада), но она говорит быстрее, суетливее и чуть больше, чем подобает уважающей себя персоне, и нервозно кокентичает, выдавая нутро интраверта.
Ткаченко играет коварную интригантку и шантажистку с сияющей улыбкой, но в глазах ее притаился страх. Когда по сюжету она угрожает Роберту Чилтерну (Денис Зайцев существует в одной тональности, но очень правильно и убедительно), то именно со страху принимает раскованные позы, жеманится, демонстрирует вызов, экспрессию, экзальтацию, вальяжность – это живой человек под гнетом обстоятельств.
Зато Лорд Горинг у Ильи Носкова – это сплошной мажорный аккорд, пир духа мужчины приятного во всех отношениях, который ведет праздный образ жизни и вовсю упивается им. Внешний незабвенный дендизм на грани современного метросексуала категорически торжествует и становится продолжением внутреннего состояния персонажа. Взрослый ребенок, который не прочь похулиганить и погримасничать, столичный мачо, не знающий отказа от женского пола, и тут же – робеющий (чуть ли не краснеющий от смущения) юноша, и прекрасный трубадур, презирающий всяческие условности, – все в одном.
Одет он престранно и смело даже для модели из глянцевых журналов и с подиумов модных дефиле. Поначалу это более чем свободный look, собранный по принципу капусты (как говорят в народе, «из-под пятницы – суббота»): мягкий кардиган, эволюционировавшая шотландская юбка-килт, длиннющий галстук, путающийся при ходьбе где-то в районе коленок... Затем – ослепительно белые брюки и мягкий зеленый пиджак кузнечика (родственника попрыгуньи-стрекозы), далее – шорты (не комильфо: бриджи уместнее) и гольфы на резинках, несерьезный «пиджак бомжа» с висящими нитками и швами наружу и карнавальная (сохранившаяся в сундуке с какого-нибудь детского праздника?) маска...
Формальный главный герой, единожды оступившийся идеальный муж по имени Роберт Чилтерн, здесь не главенствует. Тройка ключевых персонажей по очереди, попарно, становится Белым и Рыжим клоунами. Белый клоун – в основном Роберт-Зайцев, умный и серьезный, но попадающий в глупое или в неловкое положение, а Рыжими выступают то Горинг-Носков, то Чивли-Ткаченко – жизнерадостные проказники, заводилы, склонные к тактическим маневрам в игре и резво, прыжками, двигающие действие вперед.
Артисты частенько выходят на авансцену, чтобы произнести свои реплики с напыщенным видом. Они театрально обращают их в зал и реже – друг другу в лицо. Внезапно – для разрядки или так, для острастки – могут сгруппироваться для очередного фотоснимка или исполнить танец – ничего не значащий, какой-то казенный...
Но далее на сцене начинают происходить вещи, которые совершают главный театральный акт – заставляют публику задуматься и заглянуть в себя. О таких моментах любят писать зрители в книге отзывов, и это всегда трогательные, честные, искренние высказывания. Думы приходят о том, что смотришь спектакль не про политику и не про ложь во спасение. Сафонов переформатирует «Идеального мужа» и говорит о том, как любить человека таким, каков он есть, быть с ним в горе, а не только в радости. Как научиться доверять, не проверяя. Как понять и простить преступника, и можно ли этому научиться. Как любить не сильного, а слабого – того, кто ошибся. Как поддержать его в минуту слабости, страха и сомнения. А еще о том, что конец карьеры – это, возможно, беда, но конец любви – это точно трагедия.
Текст: Мария Кингисепп
Ссылка: http://www.teatral-online.ru/news/21911/
Есть в премьере Сафонова еще двое приглашенных людей – это Илья Носков, который состоит в труппе театра «На Васильевском» и много снимается, и Наталья Ткаченко, которая вернулась в Комедию (пока не в труппу, а на конкретную постановку) после нескольких лет работы в разных театрах и тех же съемок в кино.
«Идеальный муж» в трактовке Сафонова – вещица элегантная, ибо режиссер, кажется, эстет и большой оригинал. А еще – перфекционист, идеалист и немного зануда. Морализаторскую комедию Уайльда, написанную в 1893 году, он подает строго, с учетом современных реалий и настроений (важно ли быть честным, если это мешает быть богатым и успешным?) и весьма хладнокровно, хоть и не без ехидства. И, кстати, с легкостью лишил пьесу второстепенных действующих лиц – лакеев, дворецких и секретарей, оставив лишь леди и джентльменов.
Сценограф Юлиана Лайкова «поселила» досточтимых персонажей в престранный объект, который сложновато назвать жилым даже с учетом театральной условности. Нечто подобное этой декорации можно найти среди эксклюзивных предложений на сайтах по загородной недвижимости: какой-то кубизм с минимализмом, простейшая геометрия стен отделана белой фактурной штукатуркой (скандинавский стиль), видовые окна или двери – стекло от пола до потолка. Пустые террасы диктуют категорическую невозможность уюта. Полное отсутствие милых бытовых мелочей, зато по площадке катаются разнокалиберные и тяжелые белые шары, назначение которых явно иносказательное, но разгадать заложенный в этом смысл с первого раза не получается. В такой обстановке душевный дискомфорт ощущается сильнее, а ведь речь идет коррупции и шантаже – все как мы любим и что нам до крайности интересно (помимо политики и личной жизни звезд).
Всем действующим лицам и каждому состоянию исполнителей композитор Фаустас Латенас определил темы с вариациями, без хитов и припевов – скорее, фоновыми, воздушными трелями птиц, что поют себе где-то в лесной чаще: слышишь, наслаждаешься, но в листве не разглядеть... Стерильный художественный порядок на сцене (идеальный муж должен жить в идеальных условиях – так это выглядит) подчеркнут и продуманным дизайнерским беспорядком в одежде. Художник по костюмам Евгения Панфилова знает свое дело давно (работала с Виктюком, Серебренниковым, Райкиным, Могучим) и превосходно. В ее нарядах от кутюр – и в пир, и в мир, и в добрые люди.
Правда, если ты умеешь все это носить, имеешь некоторое представление о «безумном чаепитии Шляпника» и помнишь шутливую заповедь: главное, чтобы костюмчик сидел. Умело и с достоинством щеголяют в нарядах, словно выдуманных стилистом, две самодостаточные дамы – Леди Маркби (Ирина Цветкова) и Миссис Чивли (Наталья Ткаченко). Первая – сухощавая, поджарая, юркая, с небрежно взбитыми седыми буклями, с манерным мундштуком и в неестественно огромной чернобурке. Вторая – роскошная, самоуверенная, язвительная, в пышном жабо или в бохо-платье ассиметричного кроя. Обе они – опытные светские львицы : в курсе всех трендов и заученно застывают в позах для селфи или протокольного фото. Обе они – взбалмошные особы, но знающие себе цену эмансипе. Их самоуверенность подчеркивают черные брючные костюмы, которые дамочки носят и подают правильно. Правда, Маркби-Цветкова стойко держит лицо и фасон и говорит афоризмами, срывая аплодисменты. А Чивли-Ткаченко показывает растерянность и ранимость женщины слабой и хрупкой, будь она хоть стократ self-made. У нее повадки женщины-политика (похоже, что ее прототип – политик, писатель и бизнес-тренер Ирина Хакамада), но она говорит быстрее, суетливее и чуть больше, чем подобает уважающей себя персоне, и нервозно кокентичает, выдавая нутро интраверта.
Ткаченко играет коварную интригантку и шантажистку с сияющей улыбкой, но в глазах ее притаился страх. Когда по сюжету она угрожает Роберту Чилтерну (Денис Зайцев существует в одной тональности, но очень правильно и убедительно), то именно со страху принимает раскованные позы, жеманится, демонстрирует вызов, экспрессию, экзальтацию, вальяжность – это живой человек под гнетом обстоятельств.
Зато Лорд Горинг у Ильи Носкова – это сплошной мажорный аккорд, пир духа мужчины приятного во всех отношениях, который ведет праздный образ жизни и вовсю упивается им. Внешний незабвенный дендизм на грани современного метросексуала категорически торжествует и становится продолжением внутреннего состояния персонажа. Взрослый ребенок, который не прочь похулиганить и погримасничать, столичный мачо, не знающий отказа от женского пола, и тут же – робеющий (чуть ли не краснеющий от смущения) юноша, и прекрасный трубадур, презирающий всяческие условности, – все в одном.
Одет он престранно и смело даже для модели из глянцевых журналов и с подиумов модных дефиле. Поначалу это более чем свободный look, собранный по принципу капусты (как говорят в народе, «из-под пятницы – суббота»): мягкий кардиган, эволюционировавшая шотландская юбка-килт, длиннющий галстук, путающийся при ходьбе где-то в районе коленок... Затем – ослепительно белые брюки и мягкий зеленый пиджак кузнечика (родственника попрыгуньи-стрекозы), далее – шорты (не комильфо: бриджи уместнее) и гольфы на резинках, несерьезный «пиджак бомжа» с висящими нитками и швами наружу и карнавальная (сохранившаяся в сундуке с какого-нибудь детского праздника?) маска...
Формальный главный герой, единожды оступившийся идеальный муж по имени Роберт Чилтерн, здесь не главенствует. Тройка ключевых персонажей по очереди, попарно, становится Белым и Рыжим клоунами. Белый клоун – в основном Роберт-Зайцев, умный и серьезный, но попадающий в глупое или в неловкое положение, а Рыжими выступают то Горинг-Носков, то Чивли-Ткаченко – жизнерадостные проказники, заводилы, склонные к тактическим маневрам в игре и резво, прыжками, двигающие действие вперед.
Артисты частенько выходят на авансцену, чтобы произнести свои реплики с напыщенным видом. Они театрально обращают их в зал и реже – друг другу в лицо. Внезапно – для разрядки или так, для острастки – могут сгруппироваться для очередного фотоснимка или исполнить танец – ничего не значащий, какой-то казенный...
Но далее на сцене начинают происходить вещи, которые совершают главный театральный акт – заставляют публику задуматься и заглянуть в себя. О таких моментах любят писать зрители в книге отзывов, и это всегда трогательные, честные, искренние высказывания. Думы приходят о том, что смотришь спектакль не про политику и не про ложь во спасение. Сафонов переформатирует «Идеального мужа» и говорит о том, как любить человека таким, каков он есть, быть с ним в горе, а не только в радости. Как научиться доверять, не проверяя. Как понять и простить преступника, и можно ли этому научиться. Как любить не сильного, а слабого – того, кто ошибся. Как поддержать его в минуту слабости, страха и сомнения. А еще о том, что конец карьеры – это, возможно, беда, но конец любви – это точно трагедия.
Текст: Мария Кингисепп
Ссылка: http://www.teatral-online.ru/news/21911/
Вернуться к списку новостей
