«Мещанин во дворянстве» Мольера на сцене театра Комедии им. Н.П.Акимова
Все фотографии ()
Главный герой комедии-балета «Мещанин во дворянстве» — господин Журден разбогател на торговле сукном (этим промыслом занимался, к слову, отец драматурга) и теперь стремится попасть в «высшее» парижское общество. На самом деле пьеса ничего не прибавляет к ряду мольеровских типов - характеров. Разнообразие в программу вносит один новоявленный шулер, и к тому же манипулятор, граф Дорант, который постоянно берет деньги в долг у Журдена, он любезно обещает свести с маркизой Дорименой, умалчивая о параллельном развитии романа с этой красавицей. Впрочем, изворотливый как угорь, граф Дорант — это фигура второго комического уровня.
Господин Журден, каким его в спектакле театра Комедии играет Сергей Кузнецов, в сущности, ребенок, у которого отняли детство.
«Хорошо бы всему понемножку! Очень уж большая охота у меня сделаться ученым - и так мне досадно на моих родителей, что они вовремя не обучали меня как следует...»
Слова «мне досадно» станут лейтмотивом спектакля.
И вот он, бывший мальчик, активно доигрывает, горят глаза, руки тянутся к новой интересной, красивой игрушке. Он готов поиграть в дворянина, чтобы понравиться Доримене (Она ведь такая красивая и молодая!) Это не расчет практичного буржуа, а чудачество вполне безобидное. В доме теперь кавардак. С Журденом, наконец, занимаются учителя (Ярослав Воронцов, Виталий Куклин), ему уделяют внимание (Игорь Лепихин). Теперь он в курсе дела, что всю жизнь говорил прозой, и очень тому удивлен: научные термины одурманят кого угодно.
Журден восприимчив. Ему хочется приключений. Поэтому он с такой легкостью вступает в последний, буффонадный акт комедии, свободно принимает условия игры, участвует в причудливом маскараде посвящения его в сан Мамамуши.
Никакая балетная группа, вроде коллектива Игоря Кио, Роману Самгину не понадобилась. В качестве балетмейстера получила приглашение Мария Сиукаева. В спектакле танец не очень-то развивал действие. Первое впечатление — цирковые номера, эстрада и дивертисменты, передразнивающие сквозное действие. Задвинув в дальний угол ядовитую интонацию драматурга, и расшатав пружины фарса, на которых держится интрига «хорошо сделанной пьесы», режиссер расшатал границы жанра в пользу буффонады.
Способность брать зрителя на излом интонациями-перевертышами Р.Самгин приобрел у педагога по режиссерскому мастерству Марка Захарова. И кое-где заимствовать приемы — световые и звуковые, иногда шоковые — режиссеру тоже удается. Ничего в преемственности плохого нет. Необязательно быть «деревом на крыше», которое колышется, куда подует ветер.
Драматический контекст пьесы — иллюзион, во всем своем великолепии. Выпускница мастерской Дмитрия Крымова Юлиана Лайкова, автор сценографии, и сотворила этот иллюзорный, придуманный мир. Мир Журдена. В нем нет бытовых подробностей, нет реальных предметов. Художник по свету Игорь Фомин эмоционален, очень внимателен к мелочам.
Софиты освещают сцену нежным фиолетовым светом, преображают скучную черно-белую повседневность.
Фиолетовый — цвет трансформации и превращений. У теологов фиолетовый цвет считается одним из самых мистических. Человек здесь — часть декорации, он втянут в «иллюзион», он им поглощен.
Турецкий марш Люлли задает тон спектаклю, изобретательному и легкому. Была еще музыка, на удивление разная, часто поперек текста. Отсутствие чувства меры у персонажей второго комического уровня вроде Портного (Павел Исайкин), с куражом, лихо подхвачено художниками по костюмам.
Павел Исайкин расхаживал по авансцене весь такой яркий и блестящий как король эстрады.
В постановке Самгина акцент сделан не на односторонности главного героя, а на феномене подлости человеческой. А подлость – как известно, не нефть, ресурс неисчерпаемый.
В свое время Михаил Булгаков интерпретировал пьесу по своему разумению. У Булгакова, кстати, Журден — чудак, который обманываться рад, и способен вызвать своим положением сочувствие.
Сергей Кузнецов очень точно попадает в тон спектакля, играя беглеца от действительности, которого ведет по жизни провидение. У него повадки эгоцентричного ребенка. Хочу — значит могу. Инфантильная «картина мира» складывается таким образом: я эпицентр мироздания, другие пусть вращаются по орбите как планеты вокруг Солнца. Участвуют в затеях— И вращаются. Лакеи (Евгений Такс, Олег Тилькин, Геннадий Бирюков) с неослабевающим энтузиазмом играют в свои холуйские игры. Движутся как локомотив по экономическим рельсам.
Кузнецов-Журден увлечен собой, вероятно, полагая, что люди существует сам по себе, не так уж интересуются друг другом. Вообще не интересуются. Супруги, например, за двадцать лет сумели другу надоесть. На самом деле, надоесть можно гораздо раньше.
Ирина Цветкова (Госпожа Журден) изо всех сил стремится раскрыть субъективную правду своей героини. А, правда, в том, что правды нет.
Смотреть со своей обывательской колокольни на происходящее не устает служанка по имени Николь (Любовь Виролайнен). Она поддакивает госпоже, хихикая в кулак. В ее голосе такие явные презрительные интонации, как в репликах Исайкина-Портного ханжеские нотки.
Резонёры – влюбленные Люсиль (Арсения Бычкова) и Клеонт (Стас Каблуков) внутрисемейную борьбу пчел с медом перекладывают как бы, между прочим, на плечи слуг. Раз пафосные речи Клеонта на Журдена не впечатлили, то благородные методы воздействия ни к чему. Он легко идет на поводу у своего слуги Ковьеля. Добиться согласия на брак при помощи обмана – его идея. В роли этого Ковьеля, рыжего пройдохи, которого еще поискать, Игорь Юдин был органичен.
Не прикрываясь фиговом листом морализаторства, абсолютно цинично пользуются гостеприимством Журдена Граф Дорант и маркиза Доримена. Антон Падерин всегда органично вписывается в роль, что ему не предложи. Своего графа Антон Падерин играет остро, почти гротескно. Он волочится за Дорименой, В исполнении Дарии Лятецкой, вполне милая неидеальная женщина» не расположена к любовным переживаниям, больше озабочена, подходит огромный бриллиант к ее типу красоты или нет. Вот она и крутит-вертит указательным пальцем, откровенно любуясь алмазом. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если б начале второго действия с отчаянным грохотом на сцену ввалилась Цветкова-госпожа Журден, влекомая бдительностью. В миг праздника не стало.
Вторым сюрпризом как бы вдогонку, стало разоблачение «турецкой церемонии».
Злые люди испортили интересную игру сватовством лже-сына лже-турецкого султана.
Режиссёр пожертвовал концептуальным для драматурга финалом. В спектакле открытый финал. Декорация на заднем плане сцены резко меняется. На авансцене горестно сидит Цветкова-госпожа Журден. В скорбной позе, как героиня А.С.Пушкина из сказки о рыбаке и рыбке. Повернувшись к зрителю спиной, Кузнецов-Журден уходит вглубь сцены.
(В театральных фантазиях за линию серого горизонта пьесы, и это понятно, люди вокруг такие, что лучше никого).
Он шагает, высоко подняв ноги, и раскинув руки, словно хочет обнять всю Вселенную. Над ним распахнулось небо.
Он идет мимо облаков, устремляется к Солнцу. В облаках нежится Купидон – маленький крылатый хулиган, за спиной которого колчан, он запросто может пронзить стрелой влюбленности сердце первого встречного или неугодного ему героя ради забавы. Просто так.
Вернуться к списку новостей
